Когда Жоэль выложила все, он покачал седой головой:
— Я сожалею, но не вижу в этом ничего исключительного. Если бы мы пересматривали дело всякий раз, как свидетель начинает испытывать запоздалое раскаяние! (Втайне польщенный, Маршан поздравил себя с тем, что прокурор повторил его формулировку.) Я не верю с судебные ошибки, мадемуазель. Конечно же, случается, что эксперты ошибаются, что свидетели друг другу противоречат, но это ничего не меняет по сути дела, в нашем несовершенном мире истина рождается из ошибки… Вы говорите, мэтр Лежанвье под грузом угрызений совести написал заявление. Оно у вас с собой?
Маршан неохотно предъявил бумагу:
— Мэтр Лежанвье сердечник. К несчастью, приступ прервал его диктовку на первых же словах…
— Не густо, не правда ли? — выразил свое мнение прокурор, дочитав и поглаживая короткую бородку холеной рукой. — Между нами, мэтр Маршан… Вы можете поручиться за искренность мэтра Лежанвье?
Этого вопроса Маршан опасался с самого начала. Чувствуя себя неуютно, он заерзал на стуле. Но, поразмыслив, решил, что его как защитника никто не может упрекнуть за попытку спасти в последний момент жизнь подзащитного:
— Мэтр Лежанвье поклялся честью, что считает Лазара невиновным. Он…
— Вы знаете папу… — неосторожно вмешалась Жоэль.
Прокурор прервал обоих, нахмурив брови:
— В ходе процесса мэтр Лежанвье также поклялся честью, что считал Лазара виновным…
Все кончено, подумала Жоэль, совсем. Она сделала все, что могла, даже больше. Дело проиграно.
Она ошибалась.
Прокурор кассационного суда, разглядывая свои холеные руки, казалось, размышлял.
— Не скрою, все это представляется мне сомнительным, — наконец произнес он. — По-моему, Лазар виновен, потому что другого виновного не может быть. За исключением мэтра Лежанвье, но он бы давно признался. Тем не менее…
Отбросив колебания, он снял трубку с телефона, набрал номер.
— Я звоню министру юстиции, — пояснил он, преисполненный великодушия и весьма довольный собой.
Министра юстиции дома не оказалось. Он вылетел на Корсику вручать орден Почетного легиона прокурору Бастии.
Все кончено, опять подумала Жоэль. На этот раз уже все.
Она снова ошибалась.
Прокурор уже вызывал междугородную станцию:
— Соедините с гостиницей «Иль-де-Ботэ» в Бастии… Номер 329… Очень срочно…
Пробило полночь. Через четверть часа раздался звонок:
— Что? — воскликнул рассерженный прокурор. — Это немыслимо, невообразимо!.. Неполадки на линии из-за плохой погоды в Средиземноморье, — подавленно сообщил он Жоэль и мэтру Маршану. — Бастия не отвечает.
— Пошлите телеграмму, — посоветовал мэтр Маршан.
Но прокурор, не дожидаясь советов, уже набирал номер.
— Министру юстиции, гостиница «Иль-де-Ботэ», Бастия тчк, — диктовал он через минуту, — Маршан защитник по делу Лазар — Лежанвье принес заявление мэтра Лежанвье тчк Лежанвье фальсифицировал улики и скомпрометировал обвиняемого тчк Возможна судебная ошибка тчк Защита просит приостановить казнь тчк Никаких личных возражений тчк Казнь назначена на пять часов сегодня…
— Ты спишь? — спросил Билли.
— Нет. А ты?
— Тоже нет.
— Который час?
— Час, полвторого, примерно… Выпьем?
— Мм… Думаешь, потом лучше заснем?
Билли включил свет. У него блестели глаза:
— Ну, чтобы лучше заснуть, у меня есть более радикальное средство…
Дото глазом не успела моргнуть, как оказалась раздетой, почувствовала его губы на своих и тут же, ощетинившись, оттолкнула его:
— Только не этой ночью, дорогуша!.. Я не могу…
— Почему?
— Ты сам знаешь…
— Да нет, честно говоря, не знаю! Разве что ты думаешь о… Лазаре? В таком случае напомню, что он получит свое по заслугам. Сначала Габи Конти, потом Диана… Если бы все было действительно по справедливости, он бы должен был испустить дух дважды.
— Билли! Как ты можешь!.. Человек, с которым мы были хорошо знакомы, встречались, к которому испытывали симпатию…
— Прости! Ты, может быть. Но не я!.. Как подумаю, что Диана… Эй, что это ты так на меня смотришь?
Дото захлопала ресницами:
— Нет, ничего, дорогуша! Ничего! («Только бы он никогда не догадался, что я знаю! — думала она. Что я знала с самого начала!») — Дашь мне чего-нибудь выпить? Покрепче?
