– Согласен. Утомил что-то Авдеич. Ведь эти потерянные деньги для него далеко не последние. Он сам повелся. Да и мужик искренне надеялся, что с узбеками можно кашу сварить. Обернулось все по-другому. Подобные случаи сейчас происходят сплошь да рядом. Цивилизованно извлекать капиталистическую прибыль у нас ещё не научились. Да и сам Авдеич, со своими корешками умеет только примитивно выгребать деньги из строительных подрядов.
– Так что же сказать ему? Он все надеется, что мы в очередной раз что-то придумаем и выручим его.
– Ах вот как; жадный хорек требует крови, на физику намекает. Что ему легче будет, если "спецы" снимут с бедолаги кожу вымоченными в бетонном растворе нагайками, или он попадет на "отработки" к другим отморозкам? Нет, нам это не нужно. К сожалению, немало коллег из соседних контор после увольнения разошлись по разным группировкам и занялись, черт знает, чем. Но это вопрос уже к их совести. Мы живодерами никогда не будем.
– Ну, а Авдеич?
– Когда вернемся, мы его успокоим. В конце концов, никто его за язык не тянул, он сам принял решение о ссуде. Впредь умнее будет.
За разговором время пролетело незаметно. Уже давно зажглось табло с предупреждающей надписью: «Пристегните ремни» и стремительные стюардессы по второму разу обошли салон, уговаривая нерадивых или нерасторопных пассажиров выполнить ненавязчивую просьбу экипажа.
Поигрывая элеронами, самолет полукренами стал перебираться с одного эшелона высоты на другой пока не вышел на глиссаду и вскоре застелился над бетонной взлетно-посадочной полосой аэропорта имени великого француза. Мягко коснулся её просторной спины своими резиновыми башмаками шасси и покатился вперед, ощетинившись поднятыми спойлерами. В салон ворвались звуки реверса авиадвигателей и скрип придавленных гидравликой колес, окончательно примирявших стальную птицу с бетонным полем аэродрома.
Воздушный лайнер вскоре закончил свою пробежку и с удовольствием приткнулся к гармошке рукава для высадки пассажиров.
Пройдя через хитросплетения эскалаторов и коридоров аэропорта, оба московских гостя, наконец, оказались на вокзальном перроне, где уже отстаивался в нетерпеливом ожидании поезд пригородного сообщения RER с двухэтажными вагонами.
Виктор нажал на боковую кнопку и створки двери услужливо разбежались в сторону, открыв ненасытный зев вагона, в котором один за другим пропадали вместе со своей поклажей утренние визитеры французской столицы.
Поднявшись на второй этаж вагона, друзья выбрали кресла напротив друг друга и скинули свои сумки на соседние сиденья, обеспечили себе относительное уединение. Весьма скоро вагон заполнился шумными пассажирами, переполненными впечатлениями и переживаниями от недавнего перелёта. Люди принялись суетливо размещать и переставлять с места на место причудливые и разноформатные саквояжи, сумки и чемоданы, устраивая их на багажных полках, незанятых сиденьях, между кресел и даже в проходе.
Напротив, в соседнем ряду, произвольно раскидав вокруг себя всяческие сумки и пластиковые пакеты, разместилась женщина лет сорока, выглядевшая и одетая весьма примечательно. Темные волосы дамы были стянуты в строгий вдовий пучок, заколотый полукруглым роговым гребнем. Маленькие невыразительные глазки надежно прятались от любопытствующих взглядов за темными продолговатыми стеклами очков в пластмассовой оправе.
В одежде женщины просматривалось полное отсутствие вкуса и возможно даже нарочитое пренебрежение к своей внешности, что, по всей видимости, должно было лишний раз подчеркнуть оригинальность и независимость незнакомки. Общую картину безликости дополняли синие осенние рейтузы, натянутые на худые ноги с острыми коленками и заправленные в стоптанные замшевые ботинки. Довершала безрадостную картину розовая стеганая курточка, из-под которой на четверть вылезала коричневая кофта из полистирола.
Лицо пассажирки, уже тронутое первыми морщинами – грустными вестниками недалекой старости, также не отличалось особой привлекательностью. Оно скорее могло поведать о многих печалях старой девы, окончательно смерившейся со своей незавидной участью. Спутником у странной дамы был маленький пекинес неопределенного бурового цвета. Бойкий пес быстро продрался через частокол людских ног и дорожных сумок и, в конце концов, отвоевал себе место на сиденье рядом с вагонным окном.
