Без чувства созидательной неудовлетворенности обезьяна вряд ли бы нашла повод покинуть леса. В те времена, когда далекие предки людей расселялись по открытым плато, а площадь лесов подвергалась значительным изменениям, гориллы отступали все дальше в глубь лесов и их развитие там приостановилось. В этом плане не исключено, что горилла может вымереть естественным путем. Ведь в процессе эволюции человек опередил многих своих сородичей из мира обезьян, и прежде всего других близких гоминидов, которые были обречены на вымирание. На заре антропогенеза существовало немало форм гоминидов, но выжил только один человек.
Хотя в генетическом отношении горилла стоит ближе всего к человеку, многие исследователи полагают, что человек унаследовал больше от павиана, если учесть в какой-то мере материалы по ранней истории антропогенеза. Подобно людям, павианы успешно освоили самые разные типы природной среды, и их образ жизни приспособлен к этим типам. Павиан также сходен с человеком по своей всеядности: исследователи установили, что он потребляет не только любую вегетарианскую пищу, но столь же охотно и мясо, если ему удается его раздобыть. Более того, некоторые павианы активно отлавливают детенышей антилоп и пожирают их. Такое поведение представляется явно приобретенным, поскольку установлено, что одни группы павианов едят мяса больше, чем другие. На основании имеющихся фактов исследователи предполагают, что потребление мяса становится все более обычным для павианов в естественных условиях.
Иногда выдвигались гипотезы, что мало специализированный привычный пищевой рацион дает людям еще одно преимущество перед остальными приматами и другими строго вегетарианствующими гоминидами. Любителю мясной пищи легче освоить чуждые природные обстановки, где флора неизвестна, и выжить. Соответственно павианы, обитающие на краю саванны, должны потреблять больше мяса, чем павианы, живущие в глубине леса, и поэтому возникло предположение, что лесные павианы — исключительно вегетарианцы. Но однажды я наглядно убедилась в том, что это не абсолютное правило.
Вместе с Кимати мы совершали обход леса. Мы спускались с горки на вездеходе с отключенным мотором. Из леса до нас донеслись возбужденные гортанные звуки. В них чувствовалась какая-то таинственность и тревога, так что в первый момент мы решили было, что это браконьеры, Кимати напряг слух, чтобы расслышать, о чем они говорят, и усмехнулся. «Это павианы!» — воскликнул он.
Мы осторожно миновали поворот и увидели примерно 15 павианов, собравшихся вокруг животного, которого мы вначале не узнали. Павианы еще сильнее закричали, увидев, что мы приближаемся, и спрятались в зарослях кустарников, откуда стали глядеть на дорогу. Поблизости на деревьях сидело еще 20–30 павианов. Следовательно, всего их было около 40 в группе, что обычно характерно для гор Абердэр. Еще немного павианы оживленно «переговаривались», а затем сразу замолкли, и стало так тихо, что слышно было дыхание стоявшего на дороге животного.
Это был буйволенок, родившийся не более получаса назад, с кровоточащей пуповиной. Слизь, заполнявшая ноздри, пузырилась и мешала ему дышать, поэтому он фыркал, стараясь освободиться от нее. Буйволенок пошатывался на широко расставленных ножках, падал, пытаясь шагнуть вперед. Потом поднимался, с каждой минутой координация его движений становилась надежнее, скоро он смог сделать несколько шагов не падая.
Это был отважный буйволенок, который имел шансы выжить, если бы его не бросили на произвол судьбы. О том, что случилось с его матерью, можно было лишь строить догадки. Поблизости мы не обнаружили ни одного стада буйволов, и трудно было представить себе, чтобы какой-нибудь хищник убил беременную буйволицу и не польстился на новорожденного. Буйволицы крайне редко погибают при родах. Даже если бы она, вопреки всем предположениям, погибла и теперь лежала мертвая где-нибудь поблизости, буйволенок обязательно оставался бы возле нее. А он был совершенно один. Возможно, буйволица рожала впервые и не поняла, что с ней происходит, поэтому бросилась вдогонку за уходившим стадом (что испугало животных, нам неизвестно), и плод выпал из нее.
