– Сколько он, кстати, должен?
– Двести восемьдесят тысяч. У.Е.
– Он столько успел потратить?! – «Все же не триста».
– Говорит, хорошо погулял в Тае. Ума не приложу, куда можно спустить такие деньги и почему он вернулся?
– Вы с ним говорили? – подалась вперед она.
– Да, побеседовал, – Александр Иванович, напротив, откинулся на спинку стула.
– И… что?
– Говорит: убейте меня, если хотите. А на кой мне его жизнь? – раздраженно сказал Попович. – Мне мои деньги нужны.
– И где сейчас А… – Она сделала вид, что поперхнулась. – Извините… Где Васьков содержится?
– На даче у Корнеева.
– Корнеев это…?
– Хозяин коллектора. Есть у него резиденция для особо важных должников.
– Сегодня, я думаю, уже поздно туда ехать. – Евгения безразлично посмотрела на часы. Не надо нервничать и торопиться, давая таким образом понять, что она волнуется.
– Да, поздновато. Давайте оставим Васькова на завтра? А сегодня предлагаю развлечься.
– А как ваша семья? – не удержалась она, вспомнив письмо Алика. – Жена, дети?
– Почему вы об этом спрашиваете? – озадаченно спросил Александр Иванович.
– Прошлый раз вы взялись меня психотерапевтировать. Сказали, что знаете, чего именно мне надо. А как насчет вас? Жена знает, что вы ей изменяете?
– Мне не нравятся такие вопросы, – нахмурился он.
– Значит, у вас далеко не все в порядке. А попадись вам женщина, с которой вы бы почувствовали себя комфортно, которая реализовала бы все ваши тайные желания, вы бы как поступили?
– Ты себя, что ли, предлагаешь? Или перепила? – хмыкнул Попович.
– Со мной все в порядке. Извините, – она положила на стол салфетку. – Так как вы предлагаете провести сегодняшний вечер?
– ЕБ, она и есть ЕБ. У тебя был шанс.
Он встал и помог ей выйти из-за стола. Евгения брезгливо отстранилась. Что за намеки? Они вышли в общий зал и направились в гардероб, сопровождаемые заинтересованными взглядами. Босс гуляет любовницу? Для делового партнера дамочка уж больно молода и хороша собой. Евгения и в самом деле чувствовала, что помолодела на несколько лет.
– Все, как обычно: поедем в клуб. – Александр Иванович подал ей пальто. – Только, я думаю, на этот раз обойдемся без стриптиза.
– Не нуждаюсь! – вспыхнула она.
– Тогда, может, в Мариинку? – подмигнул он. – Как альтернатива разврату?
– Куда угодно, – сказала она сухо. Ей надо было убить время и отключиться, едва голова коснется подушки. Завтра Евгении Анисиной предстоял тяжелый день.
… – На встречу с Корнеевым вас отвезут, – сказал Александр Иванович перед тем, как они расстались. – Если вам удастся договориться, поставите меня в известность. Я буду в офисе. И, разумеется, на связи.
– Спасибо. – Она в самом деле была благодарна Поповичу за то, что он не поедет на эту встречу. Евгения боялась себя выдать.
– В любом случае до завтра, – сухо сказал Александр Иванович и полез в свою машину.
Ночь она провела почти без сна. Все думала, думала о том, как вести себя завтра? С Аликом, с этим Корнеевым, профессиональным вышибалой долгов. Сухо, по-деловому. Минимум эмоций. Она едет договариваться.
Только под утро Евгении удалось забыться сном.
…Первым неприятным сюрпризом стала испортившаяся погода. Для начала весны характерна такая переменчивость: сегодня ярко светит солнце и кажется, что зима уже отступила, а завтра вдруг посыплется снег и задует ледяной ветер, словно бы и не март на дворе, а начало декабря. Так случилось и на этот раз.
Евгения успела продрогнуть в своем кашемировом пальто, пройдя каких-то пятьдесят метров до машины. Ближе водитель припарковаться не смог, у самой пафосной в северной столице гостиницы, как всегда, был аншлаг. Пришлось идти по улице пешком, ежась от ледяного, до костей пронизывающего ветра. За эти несколько минут в волосах запуталась снежная крупа, которая, едва Евгения уселась в теплый салон, начала таять. В результате прическа была испорчена, укладка оказалась напрасной. Макияж тоже слегка потек, пришлось достать из сумочки зеркальце и какое-то время приводить лицо в порядок. Но прежней уверенности Евгения все равно ощутить не смогла. Для деловой женщины внешний вид далеко не последняя вещь, встречают-то по одежке. Да и самой неуютно, если на чулке петля, а лак на одном из ногтей облупился. Сразу начинается ерзанье, взгляд то и дело упирается в этот злосчастный ноготь, и, кажется, что все тоже смотрят только туда, хотя на деле никто эти мелочи и не замечает.
