В углу смутно белели сваленные в кучу непонятные предметы продолговатой и округлой формы. О, да ведь это детали манекенов! Десятки рук, торсы с головами, торсы без голов, изогнутые ноги…
Сёдзо невольно остановился. Недаром ему показалось, что где-то он уже видел эту женщину. Ну конечно, она была автором той самой витринной композиции!
Войдя в каптёрку, он ещё раз, теперь уже при свете лампы, вгляделся в её лицо. Без сомнения, это была она. Лицо с отчётливо прорисованными чертами, но при этом лишённое какой бы то ни было экспрессии, стянутые на затылке волосы, открытый лоб, беспокойный, нервный взгляд — и общее ощущение холодной, тугой мембраны, внутри которой клокочет что-то тёмное, вязкое. Странно, но в облике этой женщины чувствовалась какая-то неопределённость, размытость, — так бывает, когда смотришь на фотографию, снятую не в фокусе или двукратной экспозицией.
— Вероятно, вы… — начал было Сёдзо, но женщина не дала ему договорить и, нахмурившись, выпалила:
— Вы не должны больше встречаться с Ёко.
От неожиданности у Сёдзо на мгновение перехватило горло, потом он медленно перевёл дух.
В каптёрке царил ужасающий беспорядок. Стол, за которым они сидели друг против друга, и стулья, выцветшие и поцарапанные, давно уже просились на свалку. На столе лежали какие-то наброски, тут же громоздились тарелки и стаканы. Пол был усыпан клочками бумаги и обрывками проволоки, всё вокруг было заляпано то ли краской, то ли лаком. Пахло чем-то тухлым.
— Она дурной человек, — продолжила женщина после паузы. В голосе её сквозила не столько даже ненависть, сколько паника. Она сидела с опущенными глазами, и веки её дрожали.
— Мне так не кажется, — нарочито медленно и внятно возразил Сёдзо.
— Мужчины ничего в этом не понимают.
Стены с дешёвой деревянной обшивкой были сплошь увешаны и обклеены всякой всячиной. Чего там только не было — куртка, репродукция какой-то картины, календарь, исчирканный красными и синими пометками, несколько плакатов, всевозможные маски, проволочные фигурки птиц и зверюшек, пластмассовая рыба… В углу виднелся ворох искусственных растений из бумаги и пластика.
«Может, она сумасшедшая? — подумал Сёдзо. С каждой минутой ему становилось всё более не по себе. — Нормальная женщина не могла бы жить в таком месте. Да и беспорядок здесь какой-то особенный. Такое впечатление, что она тащит в своё логово всё, что ни попадётся под руку. Не человек, а настоящая бабочка-мешочница».
— Кем вам приходится девушка по имени Ёко? — спросил он. — Где она?
— Здесь её нет, — твёрдым голосом произнесла женщина.
— Вы её старшая сестра?
Женщина подняла глаза и какое-то время молча смотрела ему в лицо, затем внезапно отвела взгляд и с расстановкой проговорила:
— Да, что-то в этом роде.
И действительно, при всём несходстве, в лице и фигуре у них было что-то общее.
— Это правда, что Ёко-сан не вернулась? Дело в том, что она сильно ударилась головой. Врач обнаружил у неё нарушения мозговой деятельности и сказал, что необходимо тщательное обследование. Если она в самом деле ваша сестра, вы должны немедленно её разыскать и настоять на обследовании. Собственно, ради этого я и пришёл. Ваша сестра живёт вместе с вами, не так ли?
— Она здесь не живёт. И вообще она мне не сестра.
— Но вы же сами только что сказали, что она ваша младшая сестра.
— Ничего подобного. Я сказала, что она мне вроде сестры.
— То есть как это? Что вы имеете в виду?
— А это уже не ваше дело.
Сёдзо был окончательно сбит с толку. Проникнуть в ход её мыслей было невозможно.
— Если она вам не сестра, вы не в праве ни разрешать, ни запрещать мне видеться с ней.
— Я делаю это ради вашего же блага.
— В каком смысле?
— Она дурная женщина, и такому мужчине, как вы, следует остерегаться её больше, чем кому бы то ни было.
— Как видите, я уже далеко не молод. В моём возрасте не заводят шашни с молоденькими девушками.
— Правда? — Губы женщины тронула едва заметная усмешка.
— А если и нет, что тогда?
— Тогда вас ждёт крах.
— Потеря семьи и состояния? К счастью, у меня нет ни того, ни другого.
— Речь не об этом. Речь о вас — в буквальном смысле этого слова…
