— Котик-Катик, здравствуй, маленький мой. Я прилетел, и мне очень нужно приехать к тебе. Можно?
— Конечно, можно! — Катька была безумно рада слышать его голос.
— Но я не один. Примешь?
Катерина не стала спрашивать, с кем он, зачем и почему. Ответила коротко, не раздумывая:
— Приезжай, глухопятый! Я жду.
Васильев приехал через два часа. Катерина все это время проторчала у окна, ожидая, когда во двор въедет Лехин джип. Он долго выбирался из машины. Он был один. Странно, а говорил, что кого-то везет…
Катерина минут пять ждала сигнала домофона. Наконец аппарат ожил, Катя быстро сорвала трубку, ответила и нажала кнопку. Она открыла двери и ждала Васильева у лифта, а кабина, как назло, каталась туда-сюда в шахте. Наконец, остановилась на нужном этаже. Васильев боком выбрался из тесной коробки: куртка красная неестественно на груди раздутая, в одной руке огромная дорожная сумка, вторая рука прижата к груди, под мышкой цветы. Катька повисла на нем, а он подтолкнул ее к двери квартиры: «Иди-иди скорее!»
Сумку поставил под вешалкой, розы попадали на пол, а Васильев обнял Катьку одной рукой и зарылся лицом в волосы. «Я соскучился!» — не сказал даже, просто шепотом подумал.
«Трак-трак-трааак!» — затрещала молния на красной куртке.
— Смотри, кого я привез!
Катерина отстранилась от Васильева. Он расстегнул куртку, и из-за пазухи у него выглянул… кот. Серый в темную полоску, здоровенный котяра с кисточками на ушах высунул любопытную морду, громко понюхал воздух и сказал — «Мяу!»
— Это Кешка! — Леха Васильев нежно погладил кота огромной своей ручищей. Кот мгновенно отозвался на ласку, боднул руку хозяина своей лобастой головой и уставился на важно пожаловавшего в прихожую Наполеона.
Васильев поставил Кешку на пол.
— Сейчас посмотрим, как они знакомиться будут, — Леха Васильев стянул с себя куртку и, не гладя, на ощупь пытался повесить ее на крючок. Полосатые между тем старательно обнюхивали друг друга, топорщили усы и свирепо ворчали. На крючок Леха не попал, выпустил куртку из рук. Она с шумом упала на пол, коты испугались и вцепились друг в друга. Воющим серым клубком они покатились по прихожей. Катерина не растерялась, метнулась в ванную и тут же выскочила с ковшиком воды в руках. Холодный душ враз отрезвил четвероногих бойцов. Они отпустили друг друга и кинулись зализывать свои мокрые шубы.
— Вас с ним что, из дома выгнали? — Спросила Катерина у Васильева.
— Нет, не выгнали. Мы сами ушли. — Леха гладил поочередно то Кешку, то Наполеона. — Кать, можно он у тебя поживет? Я завтра опять должен уехать, а его совсем не с кем оставить.
— Можно. Только нам придется их как-то помирить.
* * *
У них была особенная ночь. По карнизу гулко барабанил дождь. Раскачивался в темных тучах шар луны, ослепительно сверкающий, словно елочная игрушка. Одинокая свеча на подоконнике плакала красными восковыми слезами. Пламя от нее в темноте комнаты металось, раздираемое залетающим в форточку окна ветром. Длинные тени ломались в пространстве от малейшего движения.
Леха Васильев тихо дышал в Катино ухо. Дыхание было размеренным и спокойным, как будто он спал. Но Катерина знала, что это всего лишь видимость. Она осторожно погладила его по щеке, он шевельнулся и открыл глаза.
— Я люблю тебя. — Чуть слышно сказал Леха Васильев. — Я даже не знал, что можно так любить.
Сказанное было правдой. Васильев постоянно думал о Катерине. С ужасом думал о том, что мог в тот день не оказаться на той самой улице, куда она ходила в магазин. Или мог уехать оттуда чуть раньше, и тогда Катька бы не попала ему под колеса. Он был уверен, что ничего случайного в жизни нет. Значит, все должно было произойти именно так. И где-то там, наверху, все заранее было расписано в небесном календаре, что в понедельник, 13 ноября, встретятся два человека, которые совершенно нормально жили до этого друг без друга. А вот встретились, и оказалось, что и не жили вовсе, а существовали…
Он поймал себя на том, что говорит это вслух. Это было так не похоже на него. Длинно и замысловато он мог только ругаться там, где это было нужно. А вот так, про любовь, да про «чуЙства»… Нет, это был не Леха Васильев. Это в нем что-то росло-росло и наконец выросло. И «это» внезапно выросшее требовало выхода, как упрямо вылезает, разламывая асфальт, растение, которое старательно засыпали горячим и черным, а потом еще и закатали сверху асфальтовым катком. И справиться с этим можно было только одним способом. Надо было выговориться, что Леха Васильев и делал, неуклюже выдавая фразы с обилием «асВальтовых» слов. Катька улыбалась и не останавливала его. И этот «асВальт» совсем не царапал ее. Какая разница, если от души? К тому же она чувствовала, что подобное он «рожает» впервые в жизни.
