– О Боже, – выдохнула Дженни, когда Лесия замолчала. – Что за чертовщина! Надо же было случиться такому! Лесия, мне очень жаль. Вы не против, если я скажу Брайену? Больше об этом никто не узнает.
– Скажите, – устало отозвалась Лесия. – Я знаю, что Кин ужасно вел себя с вами, но он любил свою тетю.
– Да, мне это известно. Похоже, она была славной женщиной. Но она не могла иметь детей – еще и по этой причине они взяли к себе Кина.
Кин не звонил. Она, естественно, и не ждала звонка, но каждый раз, заходя в гостиную, с надеждой смотрела на маленькую красную лампочку на автоответчике.
Просто удивительно, до чего физически ощутимо горе. Оно болью отдавалось в костях, переворачивало внутренности, затуманивало зрение, и прохожие на улице казались ей бесформенными призраками, бесплотными видениями в угрюмом, зловещем мире. Слава Богу, остался всего один день, и она полетит через Тасманово море в страну, где родился и умер ее отец, на большой желтый материк, населенный причудливыми птицами и еще более удивительными животными. Еще до последней встречи с Кином она полностью оформила поездку и теперь спешила покинуть этот город, жить в котором вместе с Кином стало для нее слишком большим напряжением. Каждый раз, завидев впереди высокого широкоплечего мужчину, она чувствовала, как в ее сердце вскипает безрассудная радость, чтобы тут же смениться горечью и пустотой.
Поздно вечером, когда Лесия, собрав чемодан, проверяла, на месте ли билеты и паспорт, раздался щелчок домофона, и голос Кина сказал:
– Лесия, мне надо тебя видеть.
Прерывисто втянув в себя воздух, Лесия ответила:
– Хорошо, – и нажала кнопку. Ожидая, пока он поднимется, она едва удерживалась от сильного желания кусать ногти. Эту привычку она преодолела еще до того, как ей исполнилось восемь. Безумная, страстная надежда боролась в ней с предчувствием самого худшего.
Он сразу же спросил:
– Ты еще не ложилась?
– Ты же видишь, что нет, – сказала Лесия. – Садись. Я надеюсь, у тебя все в порядке?
– Как посмотреть, – мрачно ответил он, не трогаясь с места. – У меня неприятности в Малайзии с нашим совместным предприятием. Я заехал к тебе по пути в аэропорт. Но нам удалось установить, что мы с тобой не брат и сестра.
Холодное отчуждение в его глазах и голосе заставило ее сдержать невольный всплеск радости.
– Как ты узнал? – спросила она глухо.
– Час назад ко мне приезжали тетя Софи и Брайен.
– И что же?
– Видимо, ты сказала Дженни, что мы больше с тобой не встречаемся.
В его голосе не было осуждения, но Лесия машинально подняла руки, потом снова уронила их и стиснула пальцы так, что побелели суставы.
– Да. Прости, если ты не хотел, чтобы она знала…
– Это неважно. – Его губы исказила жесткая усмешка. – По правде сказать, она пристыдила меня, воздав мне добром за зло, что я, несомненно, заслужил. Она все передала Брайену, конечно, а он связался с тетей Софи. Они приехали ко мне и рассказали, что Брайен и тетя Софи были у нас дома в ту ночь, когда случился пожар. – Кин говорил спокойно, в его глубоком голосе не слышалось ровно никаких эмоций.
Лесия провела языком по пересохшим губам.
– Я не совсем понимаю…
– Очевидно, мама приготовила для отца праздничный ужин по поводу его возвращения из Австралии. На столе стояли свечи. Брайен сказал, что, когда они с тетей вошли в гостиную, мать сбежала вниз по лестнице с какими-то фотографиями в руках.
– С теми, на которых была моя мама? – прошептала Лесия, охваченная страхом. Кин кивнул.
– Она поднесла их к свече, чтобы сжечь, она явно была в истерике… Отец выхватил их у нее, но на ней уже загорелась одежда. По словам Брайена, на плечах у нее был широкий газовый шарф… Они с отцом пытались сбить пламя, но она вырвалась и с криком бросилась вверх по лестнице.
Лесия стояла неподвижно, пытаясь понять психику женщины, искавшей спасения в комнате маленького сынишки. Какие ужасные воспоминания оставила она в его памяти!
Кин тем временем продолжал четким, твердым и ровным голосом:
– Она умерла спустя пять месяцев. Тетя Софи утверждает, что все это время отец был при ней, он даже на работу не мог ходить, не то что ездить в Австралию. Он дождался, пока на меня перепишут материнское наследство, чтобы обеспечить мое будущее, а потом покончил с собой. Так что моей сестрой ты быть никак не можешь.
