– Ваграм сказал: раньше на его корте никто не падал, ты первая.
– Саша тоже видел, что я поскользнулась. Орал на этого Ваграма, что тот за кортами не следит.
– Надо было сфотографировать эту лужу.
– Разве до того было! У меня кровь, Сашка вокруг суетится. А Ваграм, под шумок, к сетке сходил и пол вытер тапкой – я видела. У него домашние были, мягкие, такие легко воду впитывают.
– Но других свидетелей нет.
– Теперь нет. – Она печально опустила голову, но вид виноватый.
– Судя по твоему лицу, ты еще что-то скрываешь, – устало произнес Полуянов.
– Ну, просто все против меня сложилось! Я сначала хотела турнир не играть, но утром проснулась – вроде ничего, слабость не сильная. Решила: разойдусь, разбегаюсь. Умылась холодной водой, синяк затонировала и поехала. А на турнире-то Диня в мужской сетке участвовал! Как синяк мой увидел, опять его понесло. Что я сама упала, никак не верил, немедленно рвался с Сашкой отношения выяснять. Еле остановила.
– Тем же способом, что и раньше? – усмехнулся Дима.
– Да, – простодушно отозвалась Кася. – Мы в перерыве между матчами в тренажерку сходили. Она сейчас пустая.
– Когда ты задумала ехать в Питер? – сменил тему Полуянов.
– Мы с сестрой давно договорились, билет я за неделю взяла.
– Твой Денис знал, что ты на следующий день уезжаешь?
– Да. Еще все рвался мне бизнес-купе оплатить, чтобы никаких контактов с вирусом. Но я отказалась, конечно.
– А про привычку твоего мужа слушать музыку в ванной он тоже знал?
– Ну… может быть, я когда-то упоминала.
– И ключи от твоего дома у него были.
– Нет! Нет! Зачем бы я давала ему ключи?
– Но ты все равно опасаешься, что несчастный случай устроил Денис. Верно?
– Я не знаю, – всхлипнула Кася. – Но он реально психанул из-за этого синяка. А ключи от дома я потеряла… где-то полгода назад. Саше ничего не сказала, просто сходила в металлоремонт, сделала копию. И только сейчас вспомнила: потеряла их – не помню где, но именно в тот день, когда мы с Денисом встречались.
– Да… При подобном раскладе тебя запросто могут признать соучастницей или даже заказчицей.
– Дима, ну, я прошу вас! Не пугайте меня! Мне настолько тяжело было покаяться перед вами! Лучше посоветуйте: что делать?!
– Как ты сама считаешь: Денис мог убить?
Кася задумалась:
– Ну… я все, конечно, сделала, чтобы его успокоить – не только секс. Специально при нем Саше позвонила: включила громкую связь и заговорила о травме. Из разговора понятно было, что я сама упала. Но Диня… он такой – если чего в голову вбил, то все. Он мог решить, что я Сашку покрываю просто.
– А ключи он украсть мог?
– Не знаю.
– В вашем коттедже видеонаблюдение есть?
– Есть, только Саша его не включал, когда дома был. Считал, что бессмысленно.
– И когда ты вернулась, дверь была заперта.
– Да, и дверь, и калитка. Все как обычно. Замки целы, признаков взлома нет. Следов у забора вроде тоже. Полицейские проверяли – но как-то вяло. Да и дни дождливые были.
– В ванной действительно никаких следов борьбы?
– Нет.
– Синяков, ссадин на теле?
– Дима! Но я же испугалась безумно, я не разглядывала! Но заметила: лицо – под водой – спокойное, даже счастливое. Меня очень это испугало. Он явно мертвый, но словно бы улыбается.
– А как у Александра было с алкоголем?
– Всем бы так! Полный контроль. В артистической среде это редкость. Но Сашу мама лет с шестнадцати учила: знать свою меру и всегда ее соблюдать независимо от обстоятельств.
– Мера – это сколько?
– Да совсем чуть-чуть: бокал или рюмка. Изредка – две.
– От него пахло, когда ты нашла тело?
– Пахло… Слегка. Но я не принюхивалась. Поймите же: мне очень страшно стало!
Ее глаза снова налились слезами.
А Полуянов опять поймал себя на деструктивной мысли. Да, Кася – особа лживая и женскими секретами владеет в совершенстве – все эти слезки, комплименты, восхищенные взгляды. Но хотя видел он ее насквозь, все равно еле удерживался, чтобы не схватить в охапку, не обнять крепко, не утешить.
Да, зря – очень зря! – он поехал к ней извиняться.
* * *
В детстве Полуянов читал, как может выглядеть мир после взрыва нейтронной бомбы. Сейчас описания фантастов обретали реальность. Самый час пик, семь вечера. Витрины ресторанов мерцают, но никто в них не входит. Улицы пусты. Только «Скорые помощи» завывают сиренами.
