- Я не о том, - сказал он мрачно. - Кто-то внушает ей все время, что при иных порядках она бы лучше жила.
В общем, не нравится мне это.
- Ты же бывший пограничник, - сказали мы, - не нравится - перевоспитай ее.
Он уже был в дверях, когда Солоницын спросил:
- Послушайте, Сергей, а на 6-й Рождественской что вы делали?
- Так Ирина и живет там. В доме семь.
Мы, не сговариваясь, вскочили. Сергей смотрел на нас с недоумением...
Начался заключительный этап нашего сражения.
Мы пришли к Бахтиной вместе с Сергеем в часы, "дозволенные для посещения". Маленькая угловая квартира во дворе была скрыта от посторонних глаз. Обстановка в комнате бедная, даже слишком бедная, а двое маленьких плачущих детей только усугубляли картину нужды. Сергей представил меня как своего давнего товарища. Я попросил у Ирины разрешения поговорить с ней наедине.
По памяти приведу отрывки из нашей беседы.
- Вам тяжело живется?
- Видите сами.
- У вас двое детей... Где их отец?
- Сбежал, - усмехнулась, - как и многие из вас.
- Кажется, ваша сестра Лиза тоже растит сына одна?
Молчит.
- Почему вы не отвечаете? У вас есть сестра - Елизавета Федоровна?
- Двоюродная, - будто огрызнулась. - Мы ее зовем Лиля.
Лиля... Лиля... Несколько раз это имя промелькнуло в никитинском дневнике.
- Ну и как, есть что-то общее, например, между Сергеем и отцом Лилиного ребенка? Хотя бы в отношении к детям. Только говорите напрямик, сразу.
- Да, они разные, - чуть оживилась (а у меня гора свалилась с плеч. Нашли!). - Сережа привязался к моим сорванцам.
- Когда вы в последний раз видели того человека?
- Слушайте, - возмутилась она, - в конце концов, вы здесь в гостях.
- Я чекист, гражданка Бахтина, и пришел не в гости.
Она задумалась, замолчала надолго. Я кратко объяснил, что не из такой она семьи, чтобы цепляться за "бывших" и мечтать о гибели большевиков. А укрывать у себя преступника...
- Он не преступник, - испуганно перебила она меня. - Лиля сказала, что у него в кассе недостача...
- А револьвер, который он перед сном прячет под подушку?
Через час я уже знал все. Никитин, которого Лиля ей представила под фамилией Акимова, уже немало ночей провел у Бахтиной. Сергея он велел больше не впускать, но ей Сергей дорог, она не могла... И Лиле не могла отказать. А ее фамилия по первому браку и кличка Никитина - чисто случайное совпадение.
Перед уходом я сказал:
- Поймите, Ирина, нельзя вести двойную игру. Либо вы дадите нам знать о первом же появлении Акимова, либо мы будем вас считать его пособницей.
- У меня двое детей... и Сергей, и Сергей, - тихо сказала она. - А счастья у Лили все равно с ним не будет...
В один из последующих дней поступило сообщение, что к Лиле Ивановой пришли незнакомые люди. Она сообщила соседям$ что якобы готовится к свадьбе, а друзья ей помо250 гают устроить торжество. Часом позже вспыхнул свет в комнате по Екатерингофскому. Желая проследить все связи Никитина, мы дали ему возможность "попутешествовать" по городу.
Была и еще одна веская причина, заставившая отсрочить до вечера его арест: Москва предупредила, что участники заговора скрыли существование одного тайного склада оружия. Возможно, Никитин о нем знает и передаст его местонахождение сообщникам.
Никитина не выпускали из-под контроля ни на минуту.
Все люди находились на своих постах. План операции был тщательно продуман.
В 7 часов, когда мы дали себе четверть часа на отдых, раздался звонок, и почти тотчас прибежал запыхавшийся Сергей:
- Бахтина передает: у нее Никитин.
Заранее получив ордер на арест Никитина-Алексеева-Акимова и обыск в его квартирах, мы выехали на 6-ю Рождественскую.
Непринужденной походкой вошел я во двор дома номер семь. В окнах угловой квартиры, задернутых занавесками, мелькнул и скрылся силуэт коренастого мужчины.
Ждать пришлось долго. Уже совсем стемнело (сентябрьские вечера наступают рано), когда из квартиры вышел плечистый человек и, осмотревшись, направился к воротам. Я сидел на тумбе перед домом, устало привалившись к стене, и Никитин не обратил внимания ни на меня, ни на моих товарищей, оживленно беседующих на противоположной стороне улицы. Я успел разглядеть волевое и, как отмечали многие, злое выражение его лица, характерную манеру тяжело ступать. Одет он был в черный пиджак и парусиновые брюки. На глаза был низко надвинут картуз. Одну руку он держал в кармане пиджака, другой сжимал большую трость.
