В полдень Шайхутдинов сидел дома, обедал, терпеливо выслушивая назидания жены:
- Все, кто утром на базаре был, купили хорошей картошки. А ты? Кто ее теперь тебе привезет?..
Да, действительно, картофеля на рынке уже не было. Но Шайхутдинов успокоил жену: ничего, иногда колхозники приезжают с опозданием.
Отдохнув немного, он снова пришел на рынок. Картофеля не было. Шайхутдинов достал из кармана папиросу, вздохнул, подумав о том, что ждет его дома, если не удастся купить этой злополучной картошки. Подошел старик в лисьем малахае.
- Сулейман Хусаинов, что живет у школы, - заговорил старик скрипучим голосом, - вчера купил тут калоши. Самая хорошая обувь для старого человека. Вот я тоже пришел...
- А у кого он купил?
- Не спрашивал.
Внимание Шайхутдинова привлекла женщина в коричневом пальто и пуховой шали, продававшая какую-то ткань. Время от времени она оглядывалась по сторонам, держа в руках отрез диагонали.
- Сколько стоит отрез? - неожиданно спросил Шайхутдинов.
- Не продаю, сама купила.
Как же так: то продавала, а то вдруг - сама купила?.. Странно. Здесь что-то не так. Женщину надо было задержать. Но кто это сделает? На станции один сержант, он сейчас занят...
И Шайхутдинов решил сам отвести ее в милицию. Женщина идти не хотела, сквернословила, однако это не помогло.
- Кизюнова, Зоя Григорьевна, - ответила задержанная на вопрос Гусева.
- Где взяли диагональ?
- На базаре купила. Мужу на костюм.
- Вы работаете?
- Домохозяйка.
- А ваш муж?
- Он сейчас тоже не работает.
- Откуда же у вас деньги на покупку?
- Сбережения были...
- Придется написать объяснение.
Хмуря накрашенные брови и покусывая кончик карандаша, Кизюнова написала: "Мануфактуру, три метра, купила с рук на базаре. Диагональ зеленого цвета, двойная. У него еще осталось; какое количество - не знаю. Он накрыл тряпкой. Человек, у которого купила материю, низкого роста, плотный, нос горбом, на чечена похож".
- Опознать его можете?
- Могу.
* * *
По распоряжению подполковника Лещенко капитан Ковалев и младший сержант Слободянников выехали со станции первым же отходящим поездом. В Акыр-Тюбе они приехали вечером.
Выслушав сержанта, Ковалев и Слободянников приступили к допросу тракториста. Павел Питулей недолго защищал свои показания. Запутавшись в ответах, он безнадежно махнул рукой и сказал:
- Калоши мне дал Пашка Безродный, наш тракторист. Просил продать. Выпить, говорит, надо.
В полночь Ковалев и Слободянников вышли из помещения линейного поста милиции. Пахнуло сыростью; было так темно, что они с трудом различали друг друга. Под ногами то и дело хлюпала вода.
Поселок спал. Даже лая собак не было слышно. Только изредка тишину нарушали пронзительные гудки тепловозов. Подсвечивая карманным фонариком, отыскали дом, в котором жил Павел Безродный с матерью. Все жильцы, похоже, спали. Разбудив в двух квартирах соседей Безродных и пригласив их понятыми, постучались к трактористу. Ответа не было. Постучали сильнее.
- Кто там? - послышался сонный женский голос.
Ковалев назвался. Дверь отворилась. Средних лет женщина, мать Безродного, испуганно моргая глазами, торопливо завязывала пояс халата. Павел спал на кровати, от него сильно несло спиртным.
Ни калош, ни диагонали в квартире Безродных не оказалось. Но Ковалев не торопился уходить. Он еще раз осмотрел комнату и одежду тракториста, а потом вышел в коридор. Там стояли ведра, корыто, тазы и другие предметы домашнего обихода. Капитан внимательно пригляделся к каждой вещи. Под скамейкой он увидел топор.
- Чей топор?
- Их топор, Безродных, - ответила соседка-понятая. - Хороший был. Я им дрова рубила. На днях его Пашка чем-то затупил.
Топор заинтересовал капитана. Ковалев вернулся в комнату, оформил протокол, разбудил тракториста и приказал одеться. В линейный пост пришли утром. Сразу начался допрос.
- Да, я отдал калоши Пашке Питулею. Просил продать. Выпить захотелось, а денег не было, - пояснил Безродный.
- Где взял калоши?
- На базаре, у чечена купил.
- Сможешь его опознать?
- Смогу.
Потом Ковалев допросил Кизюнову. Она повторила то, что рассказала сержанту.
