- Такие строки нельзя читать без волнения, - сказал мне Матвей Иванович, - ведь они свидетельствуют не только о том, что люди начали новую трудовую жизнь и в хорошем коллективе. В письмах чувствуется, как новый, неизвестный раньше мир простых человеческих радостей все шире и шире раскрывается этим людям, отодвигая в прошлое пережитки, как страшную болезнь.
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МИР
Мне тридцать пять лет. Из них пятнадцать - тюрьмы и колонии. Бессонные ночи, полные злости на самого себя. И труд. Тяжкий труд, в котором сгорает прошлое, очищается душа, завоевывается право на достоинство.
И все же, думая о прошедших годах, я убеждаюсь, что помню не только их тяготы, но и радости. И чем больше я нахожу их в глубине воспоминаний, тем дороже становится мне жизнь, моя Родина и мой город, мой завод и мои друзья.
Все эти радости - от встреч с хорошими людьми. Только благодаря им я вновь обрел тот прекрасный мир, из которого когда-то бежал.
В 1962 году, по ходатайству администрации исправительно-трудового учреждения, я был помилован. Поступил работать в совхоз и два года плотничал. А потом жизнь опять пошла под уклон. Я оставил работу и выехал в город, где жила семья жены и куда уехала она сама с нашим маленьким ребенком. А теща принять меня отказалась: "Вы моей дочери не пара..." И начал я опять ночевать на вокзалах...
Чувствовал я в то время, что опять подошел к краю пропасти, еще шаг - и рухну. Обида на самого себя была страшная. Надо же, такую школу прошел и снова оказаться на исходных позициях!
Умные люди посоветовали мне тогда обратиться к начальнику Советского райотдела милиции: может, он посодействует в трудоустройстве, в получении общежития.
- Нет уж, дудки! - ответил я. - Знаем мы эту милицию...
Держусь из последних сил, живу на тридцать копеек в день. Отощал. И снова мне сказали:
- Не рискуйте свободой, Петр Павлович! Поезжайте к начальнику милиции. Немедля. Слышите?
И я поехал. С тяжелым сердцем. Сидя в автобусе, воображал предстоящий разговор: "За что были наказаны? Какой срок? Чем занимаетесь сейчас?" И заключительная фраза: "Вот бумага, распишитесь здесь и уезжайте. Срок двадцать четыре часа".
Вошел в кабинет начальника милиции и встретил человека из сказки. Человека из своего детства. Робко спросил вполголоса:
- Можно к вам? Здравствуйте...
- Здравствуйте. Проходите, садитесь.
Сел молча, разглядываю подполковника милиции, сидящего за столом.
- С каким вопросом пришли?
Взгляд у него спокойный, внимательный. И меня вдруг будто прорвало: захотелось рассказать ему все-все и особенно о каждом дне, прожитом на свободе. Чтобы поверил, что я ничего плохого больше не совершил. Чтобы обязательно мне поверил.
Освобожден 25 июня 1962 года. Двадцать седьмого уже работал в Каскеленском зерносовхозе.
Подполковник слушал меня с живым интересом, не перебивал. Когда я кончил рассказывать, он попросил мои документы.
Я отдал их и замер. Что она мне уготовила, моя судьбинушка? Помощь от этого человека или...
Он полистал мой паспорт, трудовую книжку, справки.
- Ну что ж, завтра отправлю запрос в область. Помогу вам, чем смогу.
Это было сказано просто, как-то очень по-человечески. Словно и нет для него моего прошлого!
Я стал прощаться. Он сказал:
- Зайдите ко мне послезавтра. Я кое с кем созвонюсь, может быть, устрою вас на работу здесь же, в нашем городе.
Но все случилось иначе. Встретил жену, она бросилась ко мне на шею: теща согласилась меня прописать. И я сразу же поступил на завод. К начальнику милиции пошел не сразу - закрутился. Но вскоре специально поехал рассказать ему о своих делах.
- Куда же вы пропали? - спросил он. - Все ваши беды разрешены, дадим работу.
- Спасибо! Я прописан. Работаю на заводе.
- Даже так? - и смеется.
- Теща смилостивилась.
А рот у меня до ушей, сияю.
- Знаете, Петр, мне нравится ваша улыбка. Радостная она. Это приятно. Садитесь, курите.
Мы беседовали, пока стемнело. О чем только не говорили: о литературе, о живописи, о воспитании подростков. И во мне все время жила радость - в сердце, в мыслях. Вот тебе и начальник милиции!
