Видя на лице спутника сомнение и интерес, прильнул к двери и Феликс.
«Mon cher, vous maves promis…»[1]
– Что она говорит? – оживился Феликс.
– Ты же говорил, что учил? – со свирепой насмешкой пробормотал старший и снова прислушался к звукам за дверью.
«Courage, courage, mon ami…»[2]
– Не, что она говорит? – страдающе вымучивал Феликс.
Старший положил на его наморщенный лоб могучую ладонь и отпихнул в сторону.
«…delicieu!…divin!..»[3]
«Так… так… – подумал старший. – Еще чуть-чуть…»
«George, deja?..»[4]
«Пора», – понял спутник Феликса и, отстранившись от двери, врезал подошвой мокасина чуть правее дверного замка.
Створка треснула, как ломающийся сук, и отлетела в сторону. Двое ринулись внутрь. То, что представлял себе старший, никак не ожидал увидеть изучавший французский язык в средней школе села Кургуевка Феликс. В какое-то мгновение он даже растерялся.
На учительском столе не было свободного места. Посреди него, завалившись на спину, лежала та, чей волшебный голос слышался за дверью. Ее ноги в туфлях на шпильках были устремлены в люстру под потолком, подол длинной юбки упал, открывая точеные ноги и ажурные чулки на них. Золотые волосы прекрасной француженки разметались по столешнице, руки судорожно цеплялись за край стола, и она, по всей видимости, прихода посторонних не ожидала. Но еще больше не ожидал в этот момент посетителей телохранитель дивы, застрявший между ее изумительных ног в недвусмысленной позе. Можно было предположить, что он вынимает из попки учительницы шпильку, которую ей подложили на стул нерадивые ученики, но для этого вовсе необязательно было спускать до пола собственные брюки и снимать с пояса кобуру с пистолетом. Она лежала, бесхозная, на соседнем столе. На том, где, по-видимому, сексуальная преподавательница проверяла контрольные с французской грамматикой.
И тут Феликс пришел в себя. Коршуном подлетев к телохранителю, он нанес ему два сокрушительных удара в челюсть.
Телохранитель, так и не успев вернуть брюки на место, рухнул как подкошенный.
– Ты что творишь, кретин?! – зло прошипел старший, наблюдая за комой переводчика.
– Он представлял опасность, – констатировал Феликс. – Ты заметил, как он на кобуру посмотрел? Нет, ты видел, как он смотрел на эту долбаную кобуру?!
В глазах француженки засветился неподдельный ужас. Старший знал этот взгляд. Через мгновение раздастся визг, который заглушит все звуки в школе. Стараясь выглядеть как можно учтивее, он указал на край стола, поднес палец к губам, словно прося не делать глупых поступков, и тихо и быстро произнес:
– Je ne serai pas violent, ne craignez rien.[5]
– Qui etes vons?[6] – Леденея от страха, она убрала руку с края стола, подобрала под себя юбку и уселась на столе, как изваяние.
– Это не важно, – пробормотал про себя старший и мягко поднял на нее взгляд. Он знал, как нужно разговаривать с испуганными женщинами. – Je voudrais voir le Kainakoff.[7]
– Vous parles de Nikolas Kainakoff?[8]..
– Oui, madame, – уже почти ласково подтвердил спутник Феликса, почувствовав после вопроса, что, если разговор затянется или усложнится, нехватка лежащего на полу телохранителя и переводчика будет ощущаться более явственно. – Ou est il?[9]
– Je vous le ramenerai tout-a-l'heure![10] – вскричала прекрасная преподавательница и живо соскочила со стола.
– Нет-нет, – остановил ее спутник Феликса. – Это тему мы уже проходили.
И протянул ей трубку, снятую с телефона.
– Может, ее снова положить, как лежала, да разговорить? – вмешался неугомонный Феликс, еще не отошедший от красоты французских ног.
– Qu est ce qu il a dit?[11] – заметив движение его руки, быстро спросила француженка и отстранила от уха трубку.
Старший поморщился и махнул рукой – межнациональное обозначение понятия: «пустяк, не заслуживающий внимания».
Пока она что-то быстро говорила в трубку, старший повернулся к Феликсу и отчетливо произнес:
– Еще раз откроешь рот, бью без предупреждения. Где бы ты его ни открыл.
Коля Кайнаков оказался рыжим малым с хитрым взглядом, довольно сообразительным для своих девяти лет.
– Вы не охранники.
– Мороженого хочешь? – Феликс плохо играл роль человека, любящего детей. За что тут же получил удар ученическим ботинком в голень.
