– Все, – отвечал его спутник. Он тоже был велик размерами, принципиален в подборе одежды, но было в его поведении нечто, что сразу наталкивало на мысль о его статусе подчиненного. – Заходим, называемся представителями одного из богатых пап и спрашиваем, как найти директора. Нам показывают, но мы идем не к нему, а на второй этаж, где находится кабинет француженки. Забираем Колю и уходим. Машину бросаем на выезде из города, пересаживаемся в свою, и все. Что тут запоминать?
Старший щелкнул зажигалкой, из чего стало ясно, что время покурить есть – запомнил его спутник еще не все.
– В кабинете француженка не одна, – сказал он и бросил на спутника недоверчивый взгляд. – С ней телохранитель, которого она привезла из Франции. Он же ее переводчик. Она по-русски ни слова. Тебе это что-нибудь говорит?
Спутник поморгал глазами.
– Я так и думал. Объясняю в третий раз. Когда ее охранник поймет, в чем дело, он достанет пистолет и сделает из нас дуршлаг. Точнее, два дуршлага. А потому его нужно нейтрализовать, но сделать это так, Феликс… Дорогой мой Феликс! Нужно так это сделать, чтобы он был в состоянии переводить!
– Да понял я, понял…
– Ствол с тобой?
– Естественно, – возмутился Феликс. – Я не дурак на такие делюги без железа ходить.
Человек за рулем с явной антипатией пожевал фильтр:
– Нет, ты самый настоящий дурак. Ты законченный дурак, потому что тебе уже три раза было сказано оставить ствол дома. На входе в школу стоит «рамка», как в аэропорту, и тебе выломают мослы за спину раньше, чем ты что-то объяснишь. А пропуска у тебя, как у остальных, нет. Ведь нет?
Феликс нехотя вытянул из-за пояса массивную «беретту» и стал искать место в обшарпанной «двойке», куда бы его спрятать. Не найдя, поместил в ящик для вещей.
Старший открыл дверь, которая распахнулась с криком вступившей в интимные отношения кошки, и стал выбираться из-за руля. Но неожиданно развернулся, рухнул обратно и за рукав втянул в салон помощника.
– Знаешь, меня терзают кое-какие сомнения… Ты сказал, что знаешь французский язык. Рассей мои подозрения.
– А что? – пожал плечами Феликс. – Мсье, пардон, он, де, труа, жур… Я эту муру пять лет в школе зубрил.
Старший прищурился и сделал это так зло, что помощник чуть струхнул и спросил:
– Что?
– Ты учил французский в школе, которую закончил восемнадцать лет назад?.. То есть, ты не знаешь французский? – подумав о чем-то, он решил не портить дело с самого начала. – Если откроешь в школе рот, я сверну тебе голову прямо перед кабинетом завуча.
Когда он с улицы с размаху захлопнул дверцу, с лобового стекла на панель упало зеркало заднего вида. Ему все равно пора было падать; провисеть двадцать два года – не шутка.
Охранник на входе, которому не посчастливилось видеть средства передвижения господ, оценил их костюмы в тысячу долларов каждый и подобрел лицом.
– Я вас слушаю, – он поправил пояс с набором различных стрелятельно-щипательно-колотящих приладов. Так, на всякий случай.
– Мы представляем Егорычева Степана Арнольдовича, если вы понимаете, о ком я говорю. Уполномочены провести беседу с директором по вопросу об устройстве сына господина Егорычева в данное учебное заведение.
Таких гостей из школы на Печатниках гнать не принято.
– Да, конечно, – согласился охранник. – Подниметесь на третий этаж, кабинет директора налево.
– Благодарю, – сказал старший и шагнул в рамку.
За ним последовал Феликс. На середине пути он догнал своего спутника и, не двигая губами, тихо спросил:
– А кто такой Егорычев?
Старший поморщился и по-боксерски тряхнул подбородком. Ответа Феликс так и не дождался.
Дойдя до лестницы, они перешли коридор и взошли на лестницу с другой стороны. Третий этаж их не интересовал, старший точно знал, какую дверь искать. Уверенным шагом приблизившись к дубовой створке с цифрой «14», он уже почти положил ладонь на ручку, как вдруг остановился.
– Что? – взглядом спросил Феликс.
Старший на мгновение поднял вверх указательный палец и приблизил ухо к щели. «Урок, что ли?» – удивился он, проверив себя по часам. Но часы упрямо показывали, что сейчас идет большая перемена.
