Основы индийской культуры - страница 173

. Нанак предпринял такую же попытку с индусской стороны, но его религия, универсальная по принципам, на практике превратилась в секту. Акбар также пытался создать общий политический патриотизм, но и эти его старания были обречены на провал. Автократическая империя, построенная по среднеазиатскому принципу, не могла породить желанный ей дух соединением административных талантов двух общин в лице великих государственных мужей, князей и аристократов, которые должны были служить делу создания единой индийской империи; для этого требовалось живое согласие народа, но в отсутствие политических идеалов и институтов, способных пробудить его, народ оставался пассивным. Империя Великих Моголов была творением великим и блистательным, при ее создании и сохранении был использован громадный политический гений и талант. Империя была великолепна, могущественна и плодотворна, можно добавить, что вопреки фанатизму Аурангзеба[146], она была более либеральна и терпима в религиозном отношении, чем любое средневековое или современное европейское королевство или империя; Индия во времена Великих Моголов была сильна в политическом и военном планах, благоденствовала экономически и процветала в искусстве и культуре. Но как все предшествовавшие ей империи, и эта тоже пала, еще пагубней других, рухнула все изза того же – не в результате нападения извне, а распада изнутри. Империя, централизованная в военном и административном отношениях, не в состоянии дать Индии живое политическое единство. И хотя казалось, будто новая жизнь зарождается в регионах, ее потенциальное развитие было сразу прервано европейским вторжением; европейцы перехватили возможность, открывшуюся падением пешв, за которым последовало смятение, анархия и упадок.

Два замечательных творения, созданные в период распада, были воплощением последней попытки индийского политического ума заложить основу новой жизни в старых условиях, но ни одна не оказалась решением проблемы. Маратхское возрождение, вдохновленное Рамдасом[147] с его концепцией Махараштра-Дхармы, воплощенное в жизнь Шиваджи, было попыткой восстановить то из древних форм и духа, что еще понималось и помнилось. Попытказакончилась провалом, как и должны заканчиваться все попытки возродить прошлое вопреки духовному импульсу и демократическому движению, помогавшим ей на начальной стадии. При всей своей гениальности, пешвы не были провидцами и основоположниками, поэтому создать они смогли только военную и политическую конфедерацию. Их планы создания империи не могли привести к успеху, ибо они вдохновлялись региональным патриотизмом, не могли освободиться от этой ограниченности и пробудиться к живому идеалу объединенной Индии. С другой стороны, сикхская хальса была творением поразительно оригинальным и новым, обращенным не в прошлое, но в будущее. Уникальная и ни на что не похожая, с теократическим руководством, но демократической сутью и структурой, она представляла собой первую попытку сочетания глубиннейших элементов ислама и веданты, до времени сделанный рывок в третью, или духовную, стадию человеческого сообщества, но хальса не сумела создать между духовностью и внешней жизнью привод в виде богатой творческой мысли и культуры. Из-за этой недостаточности она началась и закончилась узкой местной ограниченностью, она добилась интенсивности, но осталась без сил для расширения. В то время не существовало условий, которые дали бы ей шанс на успех.

Затем наступила ночь и временный конец всякой политической инициативы и творчества. Вялые старания прошлого поколения имитировать и воспроизвести с рабской точностью идеалы и формы Запада не свидетельствовали о проявлении политического ума и гения индийского народа. Но опять-таки в тумане сумбура маячит возможность новых сумерек, не вечерних, а предрассветных – юга-сандхья. Многовековая Индия не мертва, и она не сказала свое последнее творческое слово; она живет и еще кое-что способна сделать для себя и для человечества. Сейчас к пробуждению стремится не англизированный восточный народ, послушный ученик Запада, обреченный на повторение цикла западных взлетов и падений, а снова древняя, незабываемая Шакти, возрождающая свою глубинную сущность, поднимающая голову к наивысшему источнику света и силы, озирающаяся в поисках полного смысла и широчайших форм своей Дхармы.