— Тогда вы, как никто другой, должны понимать, что ее надо уничтожить в зародыше. И здесь без вашей помощи не обойтись, ведь вы знали об Основании прежде, чем кто-либо услышал о нем, и сейчас знаете гораздо больше других. В таком случае, кому еще, как не вам, построить план атаки и предупредить меня о возможных с их стороны контрмерах. Вы слышите меня, патриций, давайте будем друзьями!
Дучем Бар поднялся на ноги. Ровным голосом ответил:
— Та помощь, которую я вам могу предложить, ровным счетом ничего для вас не значит. А посему я освобождаю вас от нее, даже несмотря на столь энергичные требования.
— Мне виднее: значит ваша помощь что-нибудь или нет.
— Послушайте, я говорю серьезно. Даже вся мощь Империи не в состоянии сокрушить этот пигмейский мирок.
— Почему?!
Глаза Бель Риоза страстно засверкали.
— Патриций, прошу вас, сядьте на место. Я скажу, когда вам можно будет идти. В чем же дело? Если вы считаете, что я недооцениваю врага, то ошибаетесь…
Дальше он заговорил, понимая, что вынужден быть более откровенным:
— На обратном пути я потерял один из своих звездолетов. Доказательств, что он попал в руки Основания, нет, но мы не можем найти его до сих пор, а если бы произошел просто несчастный случай, звездолет, несомненно, был бы обнаружен на обратном пути. Это незначительная потеря, менее чем десятая часть одного эскадрона. Главное в другом: Основание готово к военным действиям, а это значит, что у них есть тайные силы, неизвестные мне. Помогите, ответив всего на один вопрос: какой их военный потенциал?
— Понятия не имею.
— В таком случае извольте объяснить. Что вы имели в виду, когда говорили, что Империя не может победить такого ничтожного врага?
Сивеннец вновь уселся в кресло и отвел глаза от пристального взора Риоза. Он устало заговорил:
— Потому что я непреклонно верю в принципы психоистории. Эта странная наука достигла математической зрелости только при одном человеке — Хари Сэлдоне — и умерла вместе с ним, потому что после него никто не был в состоянии оперировать всеми его сложными математическими выкладками. Но даже за короткий период времени психоистория показала, что это наиболее могущественная наука, когда-либо изобретенная для изучения человечества. Не пытаясь предопределять действия отдельных личностей, она формулировала определенные математические законы, по которым развивались человеческие массы.
— Значит…
— Именно науку психоисторию Сэлдон и его последователи и применили при закладке Основания. Время, место и условия были выбраны математически так, чтобы все привело к развитию Второй Галактической Империи.
Голос Риоза задрожал от возмущения:
— Вы думаете: можно было предсказать, будто я нападу на Основание, выиграю такую-то и такую-то битвы по той-то и той-то причине? Вы пытаетесь внушить мне, что я глупый робот, который следует по заранее намеченному курсу к своему разрушению?
— Нет, — резко ответил патриций. — Я уже сказал вам, что наука эта не имеет ничего общего с индивидуальными действиями. Было просчитано куда более обширное будущее.
— Значит, мы с вами зажаты в твердой руке ее величества исторической необходимости?
— Психоисторической необходимости, — мягко поправил Бар.
— А если я воспользуюсь своей прерогативой свободной воли? Если я решу напасть через год или вообще не буду нападать? Насколько уступчива богиня? Или насколько изобретательна?
Бар пожал плечами.
— Нападайте сейчас или никогда, одним звездолетом или всем флотом Империи, военной силой или экономическим нажимом, простым объявлением войны или из засады. Делайте все, что хотите или что вам подсказывает свободная воля. Но все равно вы проиграете.
— Согласно мановению мертвой руки Хари Сэлдона?
— Согласно математическим законам человеческого поведения, которые нельзя ни остановить, ни изменить, ни нарушить.
Они долго смотрели друг другу прямо в глаза, пока генерал не сделал шага назад. Он просто сказал:
— Я принимаю вызов. Пусть будет мертвая рука против живой воли.
