Магнифико быстро посмотрел на каждого из присутствующих и задрожал.
Бейта глубоко вздохнула.
— Похоже, вы правы, капитан. Хотите сами взяться за это дело.
— Давайте обсудим положение. Вы ничего никому здесь не должны? Верхний барьер ангара свободен?
— Да, мы можем улететь в любое время.
— Тогда улетайте. Может быть, Мул и не хочет сейчас противостоять Основанию, но он очень рискует, пока Магнифико на свободе. Возможно, поэтому и началась такая помпа в поисках шута с самого начала. Так что наверху, в космосе, вас могут поджидать звездолеты, и, если вы просто потеряетесь, никто не будет виноват.
— Вы правы, — спокойно согласился Торан.
— Однако ваш звездолет быстрее любого из тех, что есть у них в распоряжении. И вы воспользуетесь своим защитным полем. Так что выходите за атмосферу, разворачивайтесь в моносфере и, не стесняясь, включайте полную мощность.
— Хорошо, — холодно произнесла Бейта, — а когда мы прилетим на Основание, что тогда, капитан?
— То есть как что? Вы, граждане Калгана, просто оказали мне услугу, разве не так? Я ничего другого не знаю.
Больше не было произнесено ни слова. Торан повернулся к пульту управления. Раздался еле слышный шум внутренних двигателей. Когда Калган остался далеко позади и Торан готовил звездолет к первому межзвездному прыжку, лицо капитана Притчера слегка омрачилось — ни один из звездолетов Мула не бросился за ними вдогонку.
— Похоже, что он спокойно разрешает нам скрыться вместе с Магнифико, — сказал Торан. — Ваши предположения не подтвердились, капитан.
— Если он не хочет, чтобы мы увезли Магнифико, у Основания будут неприятности.
Совершив последний прыжок в космосе и находясь совсем рядом с Основанием, они услышали последние новости, которые достигли их звездолета по ультракоротким волнам. В новостях проскользнуло сообщение, что военачальник — имени которого упомянуто не было — послал ноту Основанию в связи с насильственным похищением его подданного. Потом диктор перешел к спортивным новостям.
— Он все-таки на один шаг впереди нас, — ледяным тоном произнес Притчер. — Значит, он готов к нападению на Основание и использует этот случай в качестве предлога. Все это очень осложняет наше дело. Тем более, что мы не успели еще как следует подготовиться.
Ученый, известный под именем Чистая Наука, был самым свободным человеком на Основании. Объяснялось это просто. Власть и даже сама жизнь Основания опирались на превосходство ее технологии, несмотря на огромную армию, которая существовала уже полтора века. Поэтому ученому гарантировалась определенная неприкосновенность. Эблинг Мис — так звали ученого — был необходим и знал это.
Причем в том мире, где о науке говорилось с уважением, он был Ученым с большой буквы. А те, кто его не знал, прибавляли к его имени множество самых разнообразных титулов и степеней.
Он был очень гордым, этот Эблинг Мис, и придерживался того мнения, что мэр, как и во времена его предков, должен избираться гражданами и по их желанию вышвыриваться вон. Он был убежден в том, что только полный идиот может воспользоваться правом рождения, чтобы стать мэром. И когда все преклоняли перед мэром колени, он отказался это делать, о чем и объявил во всеуслышание.
И, решив удостоить Индабура своей аудиенции, Эблинг Мис не стал ждать, пока его просьба пройдет все инстанции сверху донизу и будет подписана, а просто отшвырнул двух клерков, стоявших у него на пути, сдвинул набок свою странную шляпу невообразимой величины, закурил запрещенную этикетом сигару и прошел мимо остолбеневших от изумления стражников во святая святых — дворец мэра.
Его превосходительство находился в своем саду, когда услышал постепенно усиливающиеся крики стражников и ответный рев непечатных ругательств. Медленно Индабур положил садовую лопатку, выпрямился и нахмурился. Он ежедневно отдыхал от работы и, если позволяла погода, проводил каждый раз утром по два часа в саду. Здесь цветы росли в квадратах и треугольниках в строгом порядке: сначала красные, потом желтые, небольшое количество фиалок в центре, а зеленая трава окружала строгими линиями все грядки. В этом саду Индабура не смел беспокоить
