- Ой, не могу! - не находила себе места амма Гнева.
- Муси пани трохэ почэкаць, - произнесла Бонедя.
- Да говори же по-русски, - рассердилась боярыня.
- Она просит немного подождать, - сказала за подругу Янина.
Богумила с Калисой стали убирать со стола.
Ушла и Акилина Гавриловна, волею неприятного случая превратившись из волшебницы аммы Гневы в расстроенную Мамоншу.
Андрей Дмитрия погрузился в глубокие мысли, выводя незримые знаки ногтем на скатерти.
- Гориславка вот-вот вернётся. Выше носы! - принесла Калиса взвар и заедки.
Вошёл пасмурный Карион.
- Беда, - сообщил он с порога. - Был у железника Микулки Овдеева. Горислава не являлась к нему. Никто её ни в рукавичном, ни в шёлковом, ни в железном рядах не видел.
Амма Гнева слушала, застыв в противоположной двери. Потом заявила:
- Плохо. Смотрела по зернию и по книгам. С девчонкой плохо.
- Дёрнуло же послать её! - всплеснул руками Мамон.
- Дёрнуло облачить её в мою телогрею! - спохватилась Евфимия.
- Шшшто? - не поняла амма Гнева.
- Она свою тёплую сряду на её летник накинула, - объяснила свидетельница Богумила. - А что дурного?
- Дурное может быть вот что, - опустила голову Всеволожа. - За мной от великокняжеского дворца до Бутова сада увязался соглядатай не соглядатай, не знаю кто. С речами не приставал. Спросила путь, указал. Вошла в ворота, он повернул назад. Человек, мне не ведомый. Рыж, как тыква, усы морковками, очи злы.
- Вылитый Ростопча, истопник Марьи Ярославны, молодой великой княгини, - определила по описанию Мамонша. - Скверный человек.
- Он ли повредил Гориславе? - усомнилась Евфимия. - Видел меня вблизи. Не мог обознаться.
- Мыслишь, девоньку выкрал? - очнулся от глубоких дум Андрей Дмитрия.
- Не заметила ли с ним спутников? - спросила боярышню Акилина Гавриловна.
Евфимия покачала головой.
- Сам Ростопча не ввязнет в крадву, - размышляла Мамонша. - Укажет похитчикам издали. А издали вы с Гориславой схожи. И сряда та же… Богумила, - вскинула она взор на невзрачную деву чернавку. - Где в Кремле Житничный двор, тебе ведомо? - Та затрясла удивлённым личиком. - У церкви Рождества Иоанна Предтечи - хоромы Софьи Витовтовны, - стала объяснять амма Гнева. - С другой стороны храма - бывший двор митрополита Петра. Там теперь проживает правнук Гедемина, князь Юрий Патрикеевич На-римантов. Его в Кремле каждая собака знает. Самый ближний государю боярин! Ты спустись ниже, к Подолу. Первый из по дольных дворов - Житничный. Тщательно погляди: не там ли наша похищенница?
Богумила вышла из-за стола и с опущенной головой покинула Столовую палату.
- Нет у меня внятельного разумения твоих мыслей, - взглянула Всеволожа на амму Гневу.
- Ток моих мыслей прост, - пояснила та. - Из того, что от тебя слышала, заключаю: Литовтовне, как ты именуешь Софью, мир твой с Василиусом и нынешняя близость к нему ой-ой не по нраву! Ссора ваша ею подстроена весьма тонко. Осталось лапы на тебя наложить. У Ростопчи были спутники, не примеченные тобой. Не пешие, а в карети. Тебя с пути не взяли по многолюдству на улицах. В полуденное же время улицы, почитай, пусты. Вот Горислава и оказалась впору. Дай Бог, чтоб быстро выявилась ошибка.
- Зачем Богумиле Житничный двор? - не понимала Янина.
- Этот двор - отцовское наследство Василиуса - мать забрала и построила на нём житницы, - продолжила объяснения амма Гнева. - А под житницами-то погреб. А в погребе-то тюрьма. Личное, никому не подведомственное узилище великой княгини. Там уготовано было место нашей боярышне неведомо для чего и надолго ли. Если вместо неё попала под житницы Горислава, удастся ли ей поздорову выйти?
Все терпеливо ждали возвращения Богумилы.
- Никак не проникнет она туда, - беспокоилась Всеволожа.
- Ей не надобно проникать, - молвила Янина. Евфимия тут же сообразила: очам лесной ведалицы ни камень, ни дерево не преграда.
Все пребывали в неиспокое. А время шло…
Допили взвар. Калиса убрала со стола. Девы стали расходиться.
Дольше других в столовой палате оставались Всеволожа с Мамонами.
- Хоть бы поспела наша всевидица, пока поставят в Кремле рогатки, - вздыхал Андрей Дмитрия.
