— А ты, Сереженька, не удивляйся, мы с Петрушей теперь вроде как родственники… — лукаво улыбнулся в усы старец. — Внучок. Неразумный, шебутной… Ну ничего, я его еще на путь истинный наставлю! А теперь шутки в сторону, господа офицеры! — неожиданно посуровел монах. — Родина в опасности, а мы с вами тут лясы точим! Давай, Петр Семеныч, докладывай о результатах!
— Может, сначала Пашку дождемся? — произнес Министр. — Ему тоже полезно послушать.
— Паша сегодня дежурит от отдела в штабе Верховного Главнокомандующего, — ответил батюшка Феофан, — будет только вечером. Давай, докладывай! Парням ты уже все рассказал?
— Только в общих чертах.
— А теперь давай подробненько. С самого начала. Кто оказался объектом?
— Объект для допроса Вольф добыл шикарного — самого заместителя начальника штаба оккупационных сил Вермахта, оберштандартенфюрера СС Густава Альтхайма!
— Ого! Молодец! — не удержался от похвального возгласа старец.
— Правда, приволок он его в виде трупа, но в нашем случае это никакой роли не играло, — продолжил Петр Семенович. — Признаюсь, что с этим фруктом мне пришлось изрядно повозиться. Но, в конце концов, мне удалось его выпотрошить!
— Не зря, значит, последние полгода мы в дневали и ночевали в городском морге, — произнес батюшка. — Практика — вещь незаменимая! Кстати, о каких трудностях ты говорил? Здесь у тебя осечек не случалось.
— С этого-то все и началось, — ответил Петр Семеныч, — не поддавался фриц на стандартную процедуру создания навьев.
— А почему навьи? — влез в разговор Сидоренко. — Не проще ли было поднять зомби, следуя обрядам вуду? Все же менее трудоемкий процесс…
— Ты чего, Валентиныч, — фыркнул Министр, — зомби, они ж тупые! Послушные орудия и исполнители, не боле! У них не происходит слияния духа с телом, — тоном заправского лектора шпарил Петр Семеныч, — тогда как навьи — практически полноценные люди. За одним небольшим исключением — их тела мертвы.
— Пардон, не подумал, — стушевался Сидоренко.
— Да ладно, Валентиныч, ты ж этой проблемой не занимался, — отмахнулся Министр. — А нам с батюшкой пришлось поэкспериментировать, чтобы отработать процедуру. Так вот, этот замначштаба как лежал бревном до процедуры, так и бревном и остался. Я засомневался: может, ошибся где? Но тут заметил слабое пульсирующее свечение в районе руки обера. А точнее — светился стандартный офицерский перстень СС, так называемая «Голова Адама». Ну, думаю, вот он, оберег, мешающий обряду… Но все оказалось намного сложнее! Для начала я решил снять перстень — но не тут-то было: он меня укусил!
— Интересно! — воскликнул старец. — Псевдоживой артефакт?
— Нет! Я неправильно выразился! Шандарахнул он меня зеленой искрой, гад!
— Эх! — разочарованно выдохнул клуб дыма батюшка. — А я-то думал… В следующий раз, товарищ капитан, подбирай слова! Для агента твоего уровня — это непростительная оплошность! — сухо заметил старец.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Раскаиваюсь! Буду подбирать точные выражения! — по-военному отчеканил Петр Семеныч, но в его глазах прыгали озорные чертики. Видимо он не слишком-то раскаивался.
— Ох-ох-ох! — по-старчески закряхтел батюшка. — Пропаду я когда-нибудь из-за своей доброты!
— Только случиться это ох как не скоро! — подмигнул друзьям Петр Семеныч.
— Продолжай, уж! — вновь подобрел старец.
— Значит, стрельнул в меня этот паразит маленькой изумрудной молнией, а я его за это вместе с пальцем оттяпал. Затем аккуратненько ножичком сковырнул. С виду обычный ССовский болт, за одним лишь исключением: в узор, что идет по ободку, вплетена дополнительная руна. Трехрогая.
— Ага, значит, наш язык оказался адептом высшей ступени посвящения — Анэнербе, — догадался старец.
— Истину глаголите, батюшка! — расплылся в улыбке Петр Семеныч.
— Ты, Петруша, не ерничай, — ласково предупредил подчиненного батюшка, — а то ведь я и наказание выдумать смогу…
— О чем разговор, батюшка? Дальше на полном серьезе! — Петр Семеныч примирительно выставил вперед ладони. Испытывать на себе гнев ласкового с виду старца, ему не хотелось.
— А причем тут Анэнербе? — спросил Сидоренко. — Это же научная организация, пускай и с оккультным уклоном.