— Что у вас, гражданин? — спросил он, подписывая оставленные бухгалтером документы.
— В газете помещено объявление: вам требуется полотер.
— Обращайтесь к завхозу, — не отрываясь от бумаг, сказал Слободинский. — Кажется, он уже взял… Словом, узнайте у него!
Но человек не ушел. Он приблизился к столу, сел в кресло и молча поставил на чернильный прибор маленькую, не больше шести сантиметров высотой, отлично выполненную фигурку ксендза.
Слободинский смотрел на фигурку и не мог отвести от нее взгляда. За это короткое время в его мозгу с поразительной ясностью встало все, что он прятал в самых глубоких тайниках памяти.
— В чем дело, гражданин? — попытался сопротивляться Слободинский, но, взглянув в лицо посетителя, понял всю ненужность вопроса и потупил взор.
— Не находите ли вы, что у прекрасного произведения искусства чего-то недостает?
Слободинский медленно встал и, пошатываясь, подошел к сейфу. Покопавшись в нем, он вернулся к столу, держа между пальцами небольшой металлический цилиндрик. Сняв с него крышку, Слободинский тряхнул его. На стекло стола с мягким звоном упало маленькое распятие. Левой рукой он взял с чернильного прибора фигурку, а правой распятие и вставил его в отверстие, сделанное в кисти руки. Распятие оказалось прижатым к груди священника.
— Все правильно. Не забыли, — улыбнувшись, сказал Адамс, взял фигурку из рук Слободинского и спрятал в карман пиджака.
— Ксендз, — тихо проговорил Слободинский, назвав свою кличку, и подал руку Адамсу.
Так Адамс встретился со вторым старым агентом.
…Когда Адамс ушел, Слободинский запер дверь, лег на диван и пытался осмыслить происшедшее. За последние годы он все реже вспоминал о том, как в тридцать втором году сделался Ксендзом. Иногда считал прошлое зачеркнутым, хотя оставленный ему цилиндрик с миниатюрным распятием хранил с особой тщательностью.
Он хорошо помнит того властного горбоносого человека, который склонил его к тайной борьбе против Советской власти. Все тогда произошло как-то само собой. Ему шел двадцать седьмой год, и жизнь складывалась так, что самый акт вербовки не вызвал в его душе ни колебаний, ни раздумий. Он охотно дал обязательство. Первое время выполнял мелкие задания. Ему за это платили. В последующие годы связь с ним потерялась. Надежда на ее восстановление возникла в первый период войны. Он думал, что вот-вот к нему придет человек с условным знаком, и тогда все начнется снова… Но никто не приходил. В конце войны прочитал в газете сообщение о попавших в руки советских властей данных об агентуре врага, под влиянием этого известия вскоре дошел до крайней степени истощения нервной системы. Однако и тогда не уничтожил распятие…
То, что произошло в кабинете, его не расстроило, а, наоборот, собрало всего и мобилизовало. Гость нарисовал ему такие перспективы, что самым главным было теперь надежно замаскироваться. Наилучший способ — еще старательнее держать марку настоящего советского работника. Слободинскому не терпелось дождаться той минуты, когда к нему придет утренний посетитель и принесет деньги. Он уже мысленно представлял себе, на кого в Лучанске можно опереться.
Он вспомнил о письме Моршанского, записках Орлова, о женщине, которую спрятал у него Кусков. Это было равносильно тому, если бы на него вылили ушат холодной воды. Слободинский вскочил с дивана и забегал по кабинету. Ведь об этом он не рассказал шефу! Когда тот стал спрашивать о прочности его положения, увлеченный названной суммой денег, он ничего не сказал о своих затруднениях. Появилась трусливая мыслишка — вечером, при новой встрече, исправить ошибку… Но Слободинский понимал, что это откровение может обойтись ему дорого… Все может рухнуть, и шеф расправится с ним. Нет! Нужно самому во время разобраться.
После беседы с Орловым Лена чувствовала себя совсем по-другому… Ей приятно было сознавать, что она не ошиблась. Полковник интересовался Бочкиным. В чем заключался этот интерес, Лена не знала, но понимала, что он немаловажный.
Орлов попросил Лену сходить к Бочкину и выяснить, что на самом деле происходит в его доме. Она охотно согласилась. Орлов предупредил девушку, что ее посещение должно быть неожиданным для старика. Но в тот вечер, когда она отправилась на Овинную улицу, ничего не получилось. Бочкин открыл ей калитку и с печальной миной объявил, что у него проездом остановилась на день старшая сестра, очень богомольная старуха, и он просто не знает, как объяснить ей появление в доме девушки. Лена извинилась и пообещала зайти в другой раз.
