— Предлагает! — воскликнула Максимова. — Умоляет! Прохода не дает!
— А как относится к этому Лариса?
— Не понимаю её, — тяжело вздохнула мать. — Лева в ней и Майечке души не чает. Не надышится на них… И какого рожна надо Ларисе?
— Лев Митрофанович того… прикладывается, — осторожно заметил Виктор Сергеевич.
— Через Ларискины фокусы все началось, — сердито произнесла Вера Павловна. — Кабы она не взбрыкивала, Лева не стал бы пить… Может, вы подумаете, с чего бы матери родную дочь хаять? А если это правда? Поверите, иной раз так тошно на душе. Она у меня единственная, а радости от неё мало… Мы в свое время ценили мужиков, оберегали, семью сохранить старались.
— А Ларка наоборот! И вертит обоими как хочет!
— Кем обоими? — уточнил Агеев.
— Лебедевым и Левой…
— Что вы имеете в виду?
Вера Павловна горько усмехнулась:
— До белого каления доводит… Уж лучше бы определилась за Лебедевым, если Леву не любит… Я ей говорю: смотри, меж двух стульев окажешься — мужа потеряешь, и второй плюнет, развяжется с тобой. Останешься одна… Но, если честно, я бы не хотела, чтобы она развелась с Левой и ушла совсем к Лебедеву. Мстит она ему…
— Кому? За что? — поинтересовался Виктор Сергеевич.
— Лебедеву. Испортил он её.
— То есть… как? — не сразу понял следователь.
— А как девок портят? — хмуро произнесла Максимова. — Ларка была влюблена в Юрия Васильевича по уши, вот он и воспользовался. А потом бросил. Думаете, она одна такая? Кобель он, ваш Лебедев! Сколько девчат обманул!
— Когда это случилось? — спросил Агеев.
— Перед самым её замужеством. Переживала — страсть! Думаю, с отчаяния и за Леву пошла… Я надеялась, образуется у них, Лариса забудет Лебедева. И нате вам! Вдруг опять с ним закрутила…
— Давно?
— Года два назад. Лебедев голову потерял. Жену согласен бросить, удочерить Майечку… Лариса говорит: я теперь могу из него веревки вить… А я не знаю, как людям в глаза смотреть. Стыдно! Дочь, прости Господи, шалава…
— Но почему Лебедев после стольких лет снова воспылал любовью к вашей дочери? — спросил следователь.
— Откуда я знаю? — пожала плечами Вера Павловна. — Одно скажу: ничего путного из этого не получится. Разбитый горшок не склеить. А если даже и склеишь, что в нем удержится?..
На следующий день Карапетян возбужденно сообщила Агееву:
— Виктор Сергеевич, кажется, кое-что прояснилось! Насчет Лебедева, Ларисы и Майечки…
— Майечки? — удивился следователь.
— В ней все дело! Понимаете, вчера я опять пошла в спортшколу. На этот раз дочь Лещенко была на тренировке. И стоило ей раздеться… — Кармия Тиграновна хлопнула себя по лбу. — Можно было раньше догадаться!
— Ну не тяните! — взмолился Агеев.
— У девочки тоже шестипалая ножка!
Следователь сразу понял.
— Она дочь Юрия Васильевича?
— Вот именно!
— Определить отцовство довольно трудно, — покачал головой Агеев. — Я знаю, что одно из доказательств — тождество группы крови…
— Сходится! — торжествующе произнесла инспектор. — Я была у участковых врачей Лебедева и Майечки. У обоих первая группа… Одна мысль не давала покоя: почему Лебедев на тренировках ходит в резиновых тапочках. И стал он их надевать всего два года назад… Теперь смотрите, что получается. Лариса отдала Майю в спортшколу два года назад… Просто совпадение?
— Не похоже, — согласился следователь. — Тренер начал скрывать свою шестипалость, чтобы другие не заметили этого сходства между ним и девочкой.
— Именно так!
— Ну что ж, — задумчиво произнес Виктор Сергеевич, — если Майя действительно дочь Лебедева, многое становится на свои места…
На очередном допросе Агеев спросил Ларису Лещенко: была ли она у своей подруги Оксаны Назаренко за неделю до отъезда мужа в Южноморск.
— У Оксаны? — удивленно переспросила Лариса. — Кажется, была. Но при чем тут Оксана?
— Вы просили её о чем-нибудь? — продолжал следователь.
Лариса молча уставилась в пол.
— Я жду от вас ответа, — настойчиво сказал Виктор Сергеевич.
Ему показалось, что Лещенко растерялась и лихорадочно думает, как бы выкрутиться.
— Ну… Я просила её достать одно лекарство…
— Какое?
— Эуспиран… Для дочери… От астмы…
— А почему вы так смутились? — Агеев внимательно смотрел на Лещенко.
