Она не видела Босуэлла, хотя то и дело замечала его жену. Казалось, леди Босуэлл находится повсюду, словно она размножилась за одну ночь. Мария невольно косилась на нее, пытаясь распознать смысл ее нарядов. Если она носит зеленое платье, значит ли это, что Босуэллу особенно нравится зеленый цвет? Оделась ли она так для того, чтобы порадовать его?
Сначала она испытывала облегчение от того, что не видит Босуэлла. Потом она постепенно склонилась к мнению, что он избегает ее. Приближалось время, когда гости начнут разъезжаться по домам. Несмотря ни на что, ей придется вызвать его к себе. Будет немыслимо расстаться, не сказав друг другу ни слова, хотя в глубине души она предпочла бы поступить именно так. Ей было невыносимо думать, что его слова могут каким-то образом запятнать воспоминания об их последней встрече.
У него было много женщин, очень много. За последние дни она больше узнала о них, словно ради того, чтобы наказать себя. Судя по всему, он уже дважды был женат – вернее, обручился с Джанет Битон и состоял в гражданском браке с женщиной из Норвегии. Разумеется, ни один из этих союзов не предполагал никаких взаимных обязательств, в отличие от церковного брака. Но что они значили для него?
Теперь стук стал громким и требовательным. Мария встала и открыла дверь.
Тем не менее она оказалась не готова к новой встрече с ним, после того как остро переживала события предыдущих дней. Он стоял перед дверью, совершенно реальный и изнывавший от нетерпения.
– Входите, – пробормотала она и отступила в сторону.
Он почти вбежал внутрь и сразу же закрыл за собой дверь.
– Вы заставили меня ждать так долго, что кто-нибудь наверняка заметил меня!
Он выглядел раздосадованным. Это уже отличалось от всего, что она воображала. Настоящий Босуэлл вызывал у нее чувство неловкости.
– Я позаботилась о том, чтобы здесь никого не было, – сказала она. – Все отправились смотреть на штурм замка.
– Если он действительно обошелся так дорого, как говорят, мы тоже должны посмотреть на это. Если нас там не увидят, то возникнут вопросы.
– Мы скоро будем там… конечно, порознь, – она жестом предложила ему сесть на одну из огромных подушек у камина. Он подчинился, и она устроилась напротив него, расправив юбки так, чтобы они полностью закрывали подушку, и сцепив руки на коленях.
– Вы все-таки пришли, – наконец произнесла она.
– Мария – надеюсь, я могу называть вас так, когда мы наедине… пожалуйста, не начинайте.
– Не понимаю, что вы имеете в виду, – треск дров в камине почти заглушал ее слова.
– Я хочу сказать, не начинайте обсуждать вашего мужа, что мы будем делать дальше и так далее. Что случилось, то случилось, но я не намерен продолжать это. Вы можете смеяться или называть меня трусом. За мной водится много грехов, но я никогда не был любовником замужней женщины.
– Значит, вас пугает не моя корона, а мое обручальное кольцо?
– Да, – он улыбнулся. – Мне стыдно признаться в этом, и я могу показаться пуританином, но это одна из непозволительных вещей в моем кодексе чести. На прошлой неделе я нарушил его, пусть даже в порыве страсти. Если я повторю свой проступок, это будет уже хладнокровное решение.
– Вы понимаете, что за это я и люблю вас? – спросила она. – За эти самые твердые принципы. Они делают вас тем, кто вы есть.
– Пожалуйста, Мария, прекратите! Разве мы не можем просто забыть обо всем? Я буду верно служить вам, как и раньше, но предпочитаю больше не оставаться с вами наедине. Это опасно.
Босуэлл спокойно смотрел на нее. Рана на его лице превратилась в шрам и вскоре станет лишь воспоминанием. «Он хочет, чтобы ночь в часовне превратилась в такой же шрам», – подумала она.
– Значит, вы готовы больше никогда не встречаться со мной, кроме как по необходимости и в присутствии других людей, – тихо сказала она. – Вы никому не скажете, что произошло между нами, постараетесь забыть об этом и со временем добьетесь успеха.
– Да, – он не отводил взгляда.
– Я не забуду об этом, – сказала она.
– Если вы так решили, я не могу вам помешать.
– О, Босуэлл, я люблю вас! Я не могу отпустить вас в Приграничье и делать вид, будто ничего не случилось!
