К середине утра они нашли флот, стоявший на якоре в укромной бухте. Босуэлл подал сигнал, развернув свой плащ, и вскоре лодка направилась к берегу.
– Слава Богу! – произнес Босуэлл, и приплывшие эхом повторили его слова.
– Вы быстро соображаете, – обратился он к капитану «Черепахи» после того, как поднялся на борт. – Один из лучших примеров мореходного искусства, который мне приходилось видеть. Я наблюдал с берега.
– Когда я увидел эту громадину, то сказал себе: «Она заслуживает, чтобы ее посадили на подводные скалы», – ответил капитан. – На борту был тот епископ, который собирался судить вас и вынести приговор. Это он спрыгнул в лодку и едва не промахнулся. Лучше бы он пошел ко дну вместе с кораблем.
– Мне еще сильнее хочется этого, – заверил Босуэлл. – Ведь это тот самый двуличный поп, который поженил нас с королевой, – сказал Босуэлл. – Остальные суда отстали: у них ушло много времени, чтобы спасти утопающих и перестроиться.
– Они все равно скоро будут здесь, – сказал капитан. – Думаю, у нас есть преимущество в несколько часов. Что вы намерены делать?
– Разумеется, сразиться с ними, – ответил Босуэлл. – Что же еще?
– У них больше людей и кораблей.
– Значит, они будут самонадеянными. Если вы думаете, что я собираюсь бежать без боя, или хотите этого, то я освобождаю вас от службы. Мне не нужны малодушные люди, а вы уже хорошо постарались ради нашего дела. Вас не в чем упрекнуть.
– Нет, я останусь, – сказал капитан. – Но у нас есть лишь несколько часов на подготовку.
– Да будет так.
Босуэлл пересчитал людей и понял, что значительная часть его солдат осталась на главном острове. Он отрядил корабль, где хранились его доспехи, ценности и личные вещи, проплыть с западной стороны острова до пролива Скаллоуэй и забрать людей, оставшихся позади.
В начале следующего утра первые вражеские суда появились на горизонте. Туман был таким плотным, что они подошли довольно близко, прежде чем Босуэлл и его капитаны успели заметить их.
– Тревога! Враги! Враги! – закричали моряки. Зарядили пушку, и солдаты выстроились на палубе, стоя плечом к плечу с аркебузами в руках. Факелы, намоченные в дегте и используемые в качестве зажигательных снарядов для ближнего боя, лежали наготове вместе с длинными луками и абордажными крючьями.
Они перерезали якорные канаты и направились к выходу из бухты, чтобы не оказаться в западне. Гудящий ветер наполнил паруса, как только их развернули, и капитаны взяли курс в открытое море.
Семь кораблей лордов последовали за ними и начали стрелять из дальнобойных бронзовых орудий, но они все еще были слишком далеко, и ядра падали в воду, не причиняя вреда.
Верная своему прозвищу, «Черепаха» отстала от товарищей и вскоре была взята на абордаж солдатами Киркалди. Теперь у Босуэлла осталось два корабля. Он хотел, чтобы капитан «Черепахи» сдался без борьбы, и надеялся, что Киркалди проявит милосердие, хотя оно не принадлежало к числу качеств, которыми отличались лорды Конгрегации.
Орудийный огонь стал более прицельным, ядра рвали паруса и оснастку и с грохотом врезались в деревянные борта. Босуэлл отдал приказ открыть огонь, и пушки «Пеликана» загрохотали в ответ, попадая в борта и палубы «Первоцвета», «Джеймса» и «Роберта», убивая и калеча солдат и матросов. Четыре меньших судна держались позади, словно благоразумные фрейлины.
Зажигательный снаряд упал на палубу и взорвался, превратившись в сферу чистого пламени. Солдаты разбежались, но у некоторых загорелась одежда, и им пришлось кататься по скользким доскам или надеяться на товарищей, которые поливали их водой. В суматохе они перестали отвечать на огонь, и «Первоцвет» с Туллибарденом на борту – Босуэлл видел его на палубе – смог подойти к ним и дать залп с близкого расстояния. Град пуль обрушился на солдат, проредив строй и снова нарушив боевые порядки.
Босуэлл подбежал к одной из пушек, самостоятельно зарядил ее и выстрелил. Он целился в ватерлинию корабля Туллибардена, надеясь потопить его, но пробоина оказалась выше уровня воды.
Бой продолжался. Все это время корабли уходили дальше в открытое море – береговая линия превратилась в тонкую полоску и постепенно исчезла. Суда продолжали обмениваться пушечными залпами, проламывая палубы и проделывая дыры в бортах. На «Роберте» загорелись паруса, он потерял управление и начал вращаться вокруг своей оси.
