Мария увидела Мейтленда, стоявшего в ногах ее кровати. Солдаты ушли, поднос с едой унесли. Она никак не могла привести мысли в порядок. Видимо, ей каким-то образом удалось заснуть. Она попыталась сесть.
– Мой добрый секретарь, – сказала она. – Вижу, сегодня вы узнали меня.
Он оставил колкость без внимания.
– Сожалею, что пришлось прервать ваш сон. Но лорды попросили меня спросить вас, согласны ли вы оставить Босуэлла. Если вы сделаете это, они готовы восстановить ваши полномочия.
– Восстановить мои полномочия? – спросила она. – Разве я была лишена их – то есть в законном смысле? Так или иначе, можете передать им, что этого не будет. Я никогда не оставлю графа Босуэлла, моего законного мужа.
Мейтленд выглядел сильно удрученным.
– Дорогая мадам, мы давно знакомы, а благодаря моей жене, которая знает вас с детства, мне кажется, что всегда знал вас. Умоляю вас, оставьте его в покое. Поскольку развод с его первой женой был получен под принуждением, он, несомненно, является незаконным, и это можно доказать. Вам больше не нужно цепляться за него. Вы можете освободиться. Теперь вы в безопасности.
– В безопасности? С завывающей толпой снаружи, в полной власти лордов-изменников, – она не сдержала тихий, отчаянный смешок. – Нет. Он мой муж, и я никогда не оставлю его. Я с радостью бы уплыла вместе с ним подальше отсюда, куда ветры отнесут нас.
Лицо Мейтленда еще больше осунулось.
– Значит, все так, как я и опасался. Вы должны узнать правду о нем. Он писал своей первой жене и говорил, что считает вас всего лишь своей наложницей. – Когда Мария промолчала, он добавил: – Он посещал ее в замке Крайтон и продолжал спать с ней.
Она засмеялась ему в лицо:
– Это ложь.
– Значит, вы не оставите его?
– Никогда. А если вам нужна веская причина для этого совета шакалов, которые называют себя лордами, передайте им, что я беременна и ни при каких обстоятельствах не допущу, чтобы этого ребенка называли бастардом, как лорда Джеймса.
Толпа по-прежнему завывала снаружи. Мейтленд печально посмотрел на нее.
– Тогда, боюсь, из-за народного гнева нам придется защищать вас от горожан. А если силы и разум не вернутся к вам в полной мере, то, возможно, будет необходимо избавить вас от тяжкого бремени, которое вы несете. Как видно, корона оказалась слишком тяжелой для вашей стройной шеи.
В тот же вечер Марию с официальным эскортом препроводили в Холируд. Мортон и Атолл сопровождали ее с обеих сторон вместе с отрядом из трехсот пехотинцев. За ними шли лорды и еще тысяча двести солдат. Ее Величеству были оказаны все надлежащие почести, и толпа удовлетворилась этим. В течение дня настроение горожан постепенно становилось более сочувственным, и теперь они славили ее освобождение или спасение от рук злодея. Увидев, что к ней относятся с уважением и она свободно возвращается в свой дворец, они разошлись по домам.
Вернувшись в Холируд, Мария наконец воссоединилась со своими фрейлинами: Мэри Сетон, Мэри Ливингстон Сэмпилл, мадам Райе и двумя новыми, но не менее преданными дамами, заменившими уехавших «Марий», Джейн Кеннеди и Мари Курсель. Они отвели ее наверх в ее покои и помогли переодеться. Подали ужин. У Марии наконец проснулся аппетит, и она могла поесть без страха, находясь среди друзей.
* * *
Марию разбудили посреди ночи.
– Подготовьтесь, – велели они, и это были не голоса ее женщин, а голоса лорда Линдсея и лорда Рутвена.
– Что такое? – она натянула на себя одеяло.
– Нам предстоит поездка. Одевайтесь.
Она огляделась вокруг. Женщин нигде не было видно.
– Куда? Почему?
– Мы не вправе говорить об этом.
– Хорошо, – она выбралась из постели. – Вы позволите мне одеться одной?
Они кивнули и вышли из комнаты – по крайней мере так ей показалось.
Происходившее было похоже на сон или на то, что уже случалось раньше, давным-давно. Ее разбудили и сказали, что она должна приготовиться к поездке в какое-то тайное место…
Она быстро натянула самую прочную одежду и выбрала сапоги для верховой езды. Последней вещью, которая могла понадобиться в дороге, был грубый плащ ржавого цвета. Да, все это уже когда-то было. Ее фрейлины… она должна поговорить с ними, оставить сообщение. Она держала наготове записку для Босуэлла, где кратко сообщала ему о последних событиях и заверяла в своей преданности.
