Тут Коша включил фару-прожектор и выскочил из машины. Драбек с поднятым вверх пистолетом тоже бросился навстречу высокому.
— Стой! Руки вверх!
В свете фар перед ними стоял, подняв руки, перепуганный мужчина в тренировочном костюме и спортивной шапочке с козырьком.
— Боже мой! — пробормотал он. — Да вы, никак, грабить меня собираетесь?
— Милиция! — Илона сунула под нос мужчине удостоверение. — Ваши документы!
— Сейчас. — Мужчина принялся доставать из заднего кармана брюк какие-то бумажки.
— Зачем вы сюда приехали так поздно? — спросил Драбек, убирая оружие.
— Зачем, зачем! Бегать, вот зачем, — раздражённо ответил мужчина. — А что, разве нельзя? У меня лишний вес. Вот каждый вечер я и приезжаю сюда. Побегать…
— Да опустите вы руки, — сказала Илона, заглянув в его бумажки. — И совсем мы не хотели вас пугать, господин Темеши. — Значит, вы аптекарь? А вчера вы, может быть, тоже здесь пробегали?
— Да. — Темеши сдёрнул с головы шапочку и принялся обмахиваться ею. — Ну, скажу я вам, и напугали же вы меня, чёрт побери!
— А чего-нибудь подозрительного вы здесь не заметили? — продолжала допытываться Илона.
— А я по сторонам не гляжу. Бегу свою дистанцию, чего же мне по сторонам глядеть? Мне нужно пятнадцать кило сбросить. Видите, вон какой я жирный! Так что я сейчас пропотею как следует — и домой. А дома как сяду да наемся и снова наберу те же триста граммов, которые только что сбросил…
В поликлинике оперработников милиции ожидали двое перепуганных подростков в куртках-штормовках. Девушка, подогнув в коленях ноги, лежала на покрытой клеёнкой кушетке. Когда вошла Илона, она села. Парнишка, у которого на коленях стояла доверху набитая окурками пепельница, дрожащей рукой погасил очередную сигарету.
— Отец убьёт меня, это уж как пить дать! — сказала девушка. — Ведь скоро полночь!
— Я сама отвезу вас домой, — успокоила её Илона, вытряхивая окурки из пепельницы в мусорное ведро. — И с отцом вашим поговорю. Гарантирую, ничего вам не будет. Просто произошло убийство, вы обнаружили труп, и я должна была допросить вас. Хотите таблетку успокаивающего?
Девчонка замотала головой.
— Так как же всё случилось?
Парнишка снова закурил.
— Мы с ней вместе к общему преподавателю ходим. На уроки английского. Про это тоже рассказывать?
— Рассказывайте всё, что считаете важным.
— Словом… по вторникам ходим, с восьми до десяти вечера. Ну, на этот раз мы уроки пропустили. Мы так уже и раньше делали. У неё родители очень строгие. Смотрят за каждым шагом, глаз не спускают…
— Понятно, — улыбнулась Илона. — Хотя и неправильно это, но понятно. Ну, а дальше?
— Есть у нас в лесу одна любимая полянка. Куда мы с ней… всегда приходим…
— И в дождь?
— Конечно. Разве это объяснишь? Что нам делать-то? Её отец, к примеру, считает, что я ненормальный. Как он говорит, экзальтированный. И не разрешает ей со мной ходить! — взволнованно вскричал парнишка. — А что, разве я действительно кажусь идиотом?
— Он не говорит, что ты идиот, а только что ты слишком горячий, несдержанный! — поправила его девушка.
— Поэтому и она не хочет больше ходить со мной на поляну. Боится — вдруг отец позвонит англичанке, чтобы проверить, на уроке она или нет. Что-то он, видно, пронюхал. Но сегодня она пошла. В общем, вот так наше дело обстоит. А я её так люблю, так всегда жду, когда наконец с ней вдвоём останемся…
Девчонка заплакала.
— Ну, словом, поднялись мы на гору. Дошли до нашей поляны, у нас ведь красиво там. Идём, взявшись за руки. И вдруг Гитта споткнулась обо что-то. Смотрим — сапожок, да-да, сапожок…
— Сапожок?
— Ну и нога, конечно. Мы копать принялись, разгребать листья. Тут и вторая нога показалась, а там и остальные части тела… — Парнишка спрятал лицо в ладонях. Несколько мгновений длилось молчание, потом он снова поднял глаза. — А женщина… Это женщина была, только у неё лица не оказалось…
— И самое страшное: когда мы копали, может, задели за что-то этой железякой. Какой-то звук странный такой раздался…
— Копали?
— Ну да, — ответил парнишка. — Когда мы увидели, что тут труп чей-то закопан, я схватил эту железяку и стал ею землю рыть…
