— Ну, у оборотней части тел не отрастают обратно. Так что — да, я их потерял.
— Как же ты сможешь тогда…
— Эй! — Лессер стер слезы с ее щеки невредимой рукой. — Не имеет значения. Я больше не буду участвовать в воинах и битвах, так что пальцы — не большая потеря. Главное, что мы снова вместе.
После этих слов они вновь прильнули друг к другу в поцелуе. Когда очередная минута нежности прошла, Пиша позвала его за собой.
— Мне нужно омыть твои раны.
Они прошли дальше, и зашли в другую комнату. Лессер даже бы не заметил этого, если бы не изменившаяся картина за стеклянными стенами: если вначале казалось, что замок находился в чистом поле, которое ограничивали высокие горы на горизонте, то теперь через прозрачные стены он видел лес. Капитана это не слишком поразило, так как он уже бывал ранее в фальяловых замках, когда его пленил Эрстан Клэнси и его офицеры. Гораздо больше его заинтересовало преображение замка, стоило Пише хлопнуть три раза в ладоши: прозрачные стены стали матовыми, а затем и вовсе непроницаемыми для света и уличных звуков.
— Откуда ты этому научилась? — спросил он Пишу.
— Я здесь уже не в первый день, любовь моя.
В комнате нашлось место широкой постели, обеденному столу на дюжину персон и даже бассейну с чистой водой, что располагался в самом центре помещения.
— Позволь мне снять с тебя одежду.
Пиша подошла к нему со спины и принялась аккуратно раздевать его, чтобы не тревожить его пока еще не до конца затянувшиеся раны. Как только вся одежда была снята с него, Лессер залез в бассейн, наслаждаясь приятной теплотой воды.
— Когда ты успела ее нагреть?
— Она всегда такая. А еще воду не надо менять, так как она сохраняет свою чистоту. Разве это не нестоящее волшебство?
— Да, так оно и есть, — грустно отозвался Лессер, погрузившись в воду до самой шеи, добавив про себя: 'Цель, которую мы преследовали в войне против Фаржэ, была одним сплошным обманом. И мне стыдно, что я участвовал в этом безумие. Мы вторглись в чужое объединение и уничтожили огромное количество невинных'.
От тяжелых мыслей его отвлекла Пиша, которая и сама сняла с себя легкое платье и вошла в воду. Подплыв к нему, она прижалась голым телом к нему, после чего поцеловала его в изуродованное ухо, лоб, переносицу, пока не достигла губ. В это же время, одна из ее ладошек скользнула в воду и опустилась на его пах, сжав его пробудившийся ото сна мужской орган. Осторожно введя его в себя, она медленно начала раскачиваться, постепенно ускоряя ритм движений. Столько тишины, покоя и удовольствия Лессер не испытывал целых два месяца.
— У меня для тебя прекрасная новость, любовь моя, — прошептала она ему в невредимое ухо.
— И какое же? — спросил он, блаженно прикрыв веки и стараясь почувствовать каждое свое движение внутри ее лона.
— Ты скоро станешь папой.
Пиша произнесла эти слова, чуть ли не по слогам, а потому он уже начал понимать, что она хочет ему сказать еще до того, как были произнесены последнее слово. Его глаза распахнулись в изумлении. Он никогда не думал о себе как об отце, а потому он не имел ни малейшего понятия, как реагировать на эту новость.
— Как ты поняла, что беременна? — не нашел ничего лучше, чем задать данный вопрос Лессер. Таким образом, он выиграл пару лишних секунд, чтобы лучше вникнуть в услышанное и понять, как на это реагировать.
— Так же, как это понимают все беременные девушки: у меня уже не было цикла два месяца, а еще меня преследовали приступы рвоты. Ты рад? — Лицо Пишы буквально сияло от радости и это помогло Лессеру прийти к единственному правильному ответу.
— Безумно, любовь моя! — Он крепко прижал ее к себе и громко засмеялся. — Ты сделала меня счастливым, став частью моей жизни. А сейчас ты сделала меня счастливее вдвойне! Ребенок сделает нашу связь крепче.
Они лежали в бассейне, прижавшись лбами, и смотрели друг другу в глаза. Лессер говорил ей о своей любви и желании прожить с ней всю оставшуюся жизнь, а Пиша не переставая покрывала его лицо поцелуями.
— Я хочу состариться с тобой.
— И ты будешь любить меня даже старой и некрасивой?
— Буду. Хотя я уверен, что ты даже старой будешь очень и очень привлекательной.
