Пожалуй, мне пора заканчивать с бессмысленными рассуждениями. Уже поздно, а завтра нам рано вставать. Ночь — не самое лучшее время для раздумий на извечные жизненные вопросы, потому как есть огромный риск, что тебе и вовсе не удастся заснуть.
Добавлю лишь одно — Джон Гринфилд идет к Океану Надежд ради того, чтобы Он вернул его обратно в его привычный Мир. Несмотря на то, что там у него, по его же словам, ничего не осталось, и никто его не ждет (возможно, за исключением тех головорезов, которые скинули его искалеченное тело в расщелину), все же он не питает желания остаться в одном из Ближних Миров, так как они для него остаются чуждыми.
Только что я сам поймал себя на мысли, что этот Мир, в котором я родился и жил, тоже стал для меня чужим и совершенно непонятным. Но, в отличие от Джона, я сомневался, что где-то существует Мир, в котором мне будет легко и понятно.
Таких Миров просто не существует…
Шестьдесят третий день.
Сегодня Джон Гринфилд посетил Летописца, который поведал ему о некоторых вещах, что должны были пригодиться ему в пути к Океану Надежд, а главное — где найти портал для перехода через Миры и что этот портал из себя представляет.
Впервые я осознал, что наш путь к Океану Надежд вполне реален и осуществим. Неужели я все это время ошибался? Неужели у нас это получится? Вскоре мне это станет известно. Я испытываю тревогу и воодушевление. Я боюсь покидать Молодой Мир и отдалятся еще сильнее от нашего с Эйрин сына. Но, возможность увидеть Океан своими глазами и загадать любое желание, предоставляется мне очень волнующей.
Шестьдесят пятый день… или шестьдесят шестой.
У нас получилось!
Мы в Зрелом Мире!
Шестьдесят девятый день.
Этот Мир внешне мало, чем отличается от Молодого, и все же здесь есть веши, которые нам не совсем понятны. Под словом 'нам', я имею в виду: себя, Эйрин, Алекса и Гибсона. Джону Гринфилду же все кажется почти родным и близким. По его словам: Зрелый Мир практически ни чем не отличается от того, в котором он жил до нашего знакомства. Еще вчера он был уверен, что ему удалось вернуться домой, пока нам не повстречался на пути странствующий цирк, участники которого были исключительно носителями магического начала. Он долго уверял себя, что они просто первоклассные шарлатаны. 'Фокусники' — так он их называл. Я запомнил это название только потому, что он произнес его не меньше дюжины раз. В Мире Джона 'фокусниками' называют тех, кто способен показывать магию, используя иллюзию и оптический обман, с помощью долгих и усердных тренировок. 'Они вытаскивают кроликов из шляпы с потайным дном', так он выразился. И как я не пытался понять смысл такого представления, он не смог мне его объяснить. Он утверждал, что в его мире многие любят 'фокусы' и им очень интересно наблюдать за тем, как 'фокусник' достает разные предметы из своей шляпы, которых, на первый взгляд, там не было. Довольно странные и глупые развлечения, скажу я вам, нравятся людям из Мира Джона, но, не нам об этом судить.
Семидесятый день.
Так как нам было по пути с бродячим цирком, мы отправились вместе с ними к ближайшей от этих мест губернии, в которой циркачи должны были показать свои представления.
В этот вечер мы наслаждались их мастерством. Джон, после первого же классического представления 'Танец огня' заявил мне, что 'фокусники' из его Мира просто дети в сравнении с тем, чему он стал свидетелем. Он заворожено наблюдал за силуэтами женщин из разноцветного пламени, что кружились над землей под звуки музыкальных инструментов и, судя по его выражению лица, было понятно — ему сложно поверить в то, что видели его глаза. А когда фигуры женщин перевоплощались в разных животных и растения исполинских размеров, Джон и вовсе вскакивал на ноги и громко восторженно крича, принимался хлопать в ладоши.
Мне было забавно и интересно за ним наблюдать. До тех пор, пока один из циркачей, узнав, что Эйрин обладает магией, предложил ей поучаствовать в представлении и показать всем свою магическую силу. После не долгих уговоров Эйрин согласилась.
Она подошла к костру и, после пары минут медитаций, распахнула веки, показав свои яркие блестящие зеленные глаза, и принялась водить руками над огнем. Вначале огонь отказывался ее слушаться, но очень скоро языки пламени потянулись за ее ладонями. В этот самый момент, глядя на то, как на ее лице пляшут тени и отблески света, я вновь осознал насколько она привлекательная женщина. Я и раньше это знал, но с годами я научился видеть в ней только свою жену и мать нашего ребенка, а вот сейчас я взглянул на нее словно чужими глазами и эти глаза твердили мне, что я впервые видел столь красивую женщину за все время своего существования.
