* * *
Он проснулся рано, когда солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы осветить комнату шатра через слуховое окно. Пиша спала на его груди, безмятежная и умиротворенная. Этой ночью они занимались любовью в течение нескольких часов. Казалось, что Пиша никак не насытится его ласками. Она стонала от удовольствия при каждом его прикосновении, отдаваясь ему полностью, отвечая на каждое его движение. А на пике блаженства девушка кричала и крепко-крепко прижималась к нему всем телом и шептала ему на ухо его же имя.
Лессер провел ладонью по ее волосам, чувствуя приятное тепло во всем тело лишь от одного понимания, что она рядом с ним и принадлежит ему одному. Если бы он до сих пор был ручной 'зверушкой' Тралла, то и Пиша стала бы удовлетворять физиологические потребности других бойцов, а не только его, отчего ночь близости с ней носила бы совсем иной окрас — чего-то обыденного и совсем не волшебного. Только мысли об этом заставляли Лессера испытывать ненависть к тому, кого уже не было среди живых, и к смерти кого он имел непосредственное отношение. Теперь об этом можно было не волноваться, ведь все закончилось для них двоих хорошо, и все же ненависть к своему бывшему хозяину продолжала бурлить в нем, принося боль в солнечном сплетении и горечь в горле.
Он бы с радостью продолжал лежать на койке вместе с ней, если бы не Гроун, вошедший в его опочивальню без стука. Судя по его хмурому виду, было понятно, что он был далеко не рад увиденному, но говорить что-либо об этом он не стал, а только дал понять, что хочет поговорить с Лессером на улице. Капитан кивнул ему в ответ, после чего Гроун покинул его комнату.
Он постарался подняться с койки как можно осторожнее, чтобы не разбудить ее, но Пиша тут же очнулась и, улыбнувшись, взглянула ему в глаза.
— Доброе утро.
— Доброе утро, мой капитан, — отозвалась она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Чувствую себя очень хорошо. Гораздо лучше, чем вчера днем, но не настолько блаженно как этой ночью. И, — Пиша просунула руку под простынь и крепко сжала пальцами его детородный орган, — в твоих силах вновь сделать меня абсолютно счастливой.
Его член начал набухать и увеличиваться в размерах стоило ей провести по нему ладошкой вверх-вниз, вдобавок вновь поцеловав его в губы. Отбросив в сторону простынь, он взобрался на нее сверху, после чего осторожно вошел в нее. Пока он погружался в ее лоно, они смотрели друг другу в глаза, чувствуя, как все сильнее крепчает связь между ними. Когда погружение стало полным, Пиша прикрыла в блаженстве веки и тихо простонала, закусив нижнюю губу. В этот момент Лессер поймал себя на мысли, что более красивых женщин ему никогда не доводилось видеть ранее. Пиша была идеальна во всем, и еще одно он знал наверняка — он не хотел с ней расставаться никогда. Но, сразу после этого, он напомнил себе, что связан долгом перед губернатором, который даровал ему свободу. Связан долгом перед солдатами, над которыми он принял командование, и которые ожидали, что он поведет их в бой. И перед теми оборотнями, которые тоже имели право быть свободными. В то же время, он не мог ее взять с собой в бой. Он не мог подвергать ее жизнь новому риску. К тому же вчера она просила его вернуть ее родителям, что он собственно и собирался сделать уже сегодня, через пару часов.
Пока же они были вдвоем, и Лессер наслаждался этими мгновениями, стараясь запомнить все ее прикосновения, все ее эмоции на лице, звуки, вырывающиеся из ее груди, запах… Он помнил, что Гроун ждал его на улице и все же не мог не заняться с ней любовью, возможно, в последний раз, после чего их ждала долгая разлука, а может даже и окончательное расставание.
Их тела были влажными от пота, когда быстрые движения Лессера окончательно затихли, а его семя пролилось в Пишу, но выходить из нее он не торопился. Ему было приятно осознавать, что они продолжали быть одним целым, пусть даже акт подошел к своему логическому концу. Она как всегда крепко прижалась к нему, а по ее тело прошлась мелкая дрожь блаженства, достигнув даже кончиков пальцев на ее ногах.
