— Чего сегодня-то за повод? — поинтересовался сквозь причмокивания Игорь.
Старик вопросительно уставился на внука поверх блюдца.
— Водку почему пил?
— Да вишь ты, старушка одна померла.
Игорь мастерски сымитировал вопросительный взгляд деда.
— Подруга моя давняя, полюбовница, — пояснил Иваныч.
— Чего ж не женился? — с детской непосредственностью спросил внук.
— Так замужем она была.
— Могла бы и на тебе пережениться, если на то пошло, — все так же просто рассудил Игорь.
Стекла в рамах поскрипывали от напора ветра, далекий фонарь искрился сквозь капли колючими проблесками. Непогода набирала обороты.
— Как домой-то пойдешь? — озаботился Федор Иваныч, отставляя пустое блюдце.
— Не хотелось бы. — Игорь тоже поставил блюдце и снова наполнил из кружки.
— Нельзя. Помнишь, какой переполох в прошлый раз устроили? Носились как оглашенные.
— Дед, давай я им от магазина позвоню…
— Обожди пока. Может, уляжется. Пряник вон бери, пока свежий.
Игорь послушно взял пряник и принялся грызть его боковыми зубами по причине отсутствия двух передних. Дед вздохнул и снова подхватил блюдце.
— Так и ходили с ней, с Клавкой, значит, вокруг да около. Видел, как голуби по весне друг вокруг друга вертятся? Вот и мы… Муж у ней был, скотина трусливая. Как-то увидел, что синяк на шее, выпытал. Пошел к нему, поговорил… Помню, раму его головой вынес.
— Пристрелил бы по-тихому.
— Ты что говоришь, обормот! — вспылил дед. — Картин заокеанских пересмотрел?
— Ну ты же фашистов стрелял, — попытался оправдаться Игорь.
— Так то фашисты, балбес! А это наш, советский. Все ж таки отец ее дочерей.
— А у тебя оружие было?
— Э, брат! — расцвел Иваныч, крутанув ус. — Ты знаешь, сколько у меня его имелось?
— Сколько? — заинтересовался Игорь, отложив недогрызенный пряник.
— Давай считать. — Дед, в свою очередь, отставил блюдце. — Два люгера с собой привез. Так? Так! Хорошие, парень, машинки. ТТ еще к ним. Ну, тут у соседей повыменял ППШ…
— Это такой с круглым диском?
— Лопух! — фыркнул старик. — Кто ж с круглым магазином-то берет? В ём патроны клинят, как собаки. У меня к нему имелась пара рожков, полных. Да… И еще Шмайсер — куда ж без него. Винтовка Мосина, так? Взял просто для коллекции — такого добра кругом было завались. Наган еще был. Такой, знаешь, с длинным стволом, назывался «морской». Ну, гранат пару ящиков. Прям тут в лесу нашел. У нас же за околицей бои шли, фашисты крепко окопались. Да…
— А где оно все? — Игорь заинтересованно подался вперед.
— В речке, — вздохнул дед.
— В какой? — Внук удивленно захлопал глазами.
— Да вона, внизу которая. В ручье, значит. Раньше она поглыбже была. Даже, помню, катер ходил.
— Что ж ты, все утопил? С ума сошел?
— Ага, с ума, — мрачно покивал Иваныч. — После войны оружий по рукам ходило — мильоны штук. Ну, они, власти, и говорят: либо сдавайте добровольно, либо на Колыму, за золотом. Тогда строго было. А я, помню, с председателем тоже повздорил. Ну и гранату ему в сельсовет бросил. Ночью, конечно, когда там никого. Для острастки. Наутро Семен, участковый наш, пришел и говорит: ты, Федор, герой и танкист, но у меня в участке прямо сейчас сидит бригада с райцентра. Либо даешь слово, что все механизмы в речку покидаешь, либо я им сейчас свистну — и пойдешь ты елки брить. Серьезный был человек, орден Красной Звезды имел, я его уважал.
— И что, потом не достал?
— Пока шум не улегся, не трогал. Да и Семен меня навещал регулярно. А лет через пять… даже, наверное, попозже, полазил с багром — зацепил свою мосинку. Смотреть там даже не на что было. Ну и плюнул на все.
— Жалко.
— Не то слово! — Дед покачал головой. — Может, из-за этого и Клавка за меня не пошла.
— Надо было других девушек искать, — предположил Игорь, снова берясь за пряник.
— Чего их искать-то? После войны нас, мужиков, наперечет. А у меня полна грудь медалей. Сами на шею вешались.
— Нормально!
— Нормально, — согласился дед. — Да все они какие-то… Была одна, Людмила звали. Познакомились в Парке Горького. Ты, говорит, Федор мужик отличный. Но замуж за тебя не пойду — характер у тебя сложный. Не пойдешь, я ей в ответ, так и вали отсюда, не больно и хотелось! А потом раз — и уже шестой десяток разменял… У Клавы муж к тому времени на погост переселился, дочери в город подались. Осталась она одна. И я один. Вчера встретил ее у магазина: говорю, заходи вечером. Не пришла — в петле болталась.
