– А где нож нашел? – спросил я, радуясь, что мои подозрения оказались совершенным бредом.
– Где нашел? Вот в куртке, в кармане и нашел. Где еще его найдешь? Сунул руку в карман, а он там и лежит.
Тодор замолчал и получил на растерзание бутылку, которая была быстро опустошена до самой последней капли. Пришлось и мне с ними за примирение выпить, на этот раз я стесняться и противится не стал. Сергей Сергеевич тоже не отказался и потому посчитал своим долгом принести еще один пузырек. Когда мы с Тодором окончательно помирились, он взял меня за плечо и твердо пообещал:
– Я за тебя Андрюха в огонь войду и в воду прыгну. Потому что ты мне друг первый. Мне Кокос друг первый и ты друг первый и Сергеич друг первый. Мы сегодня помахались чуть-чуть, но это для дружбы только. Потому что ты мне первый друг. Кстати, у тебя нет червонца до следующей недели. Отдам, не сомневайся, вот закалымлю на днях и отдам. Я ведь на работу хочу устроиться. Вот пить завяжу, паспорт выправлю и сразу устроюсь. Не сомневайся друг. Нам между собой сомневаться никак нельзя.
Я торопливо сунул руку в карман и достал мятую десятку, я дал бы еще, компенсируя свое глупое подозрение, но у меня больше не было. Тодор получив купюру, слегка обделил меня интересом и переместил его на Сергея Сергеевича. Он сказал ему несколько слов о дружбе, о предстоящем трудоустройстве и попросил займы, но дачник вежливо отказал ему, мотивируя отказ отсутствием наличных денег. Оказалось, что он их в последнее время принципиально не берет у жены, а требует с неё еженедельного подвоза продуктов и прочего необходимого. А деньги не берет из опасения, что все в долг отдаст.
– Да, – тяжело вздохнул Тодор, – умный ты мужик Сергеич, но баба тебя крепко охомутала. Вижу, что тебе сейчас не икнуть, ни пукнуть. Сочувствую Я бы так не смог. Я свободу люблю, через, что понимаешь, и страдаю. Вот ты мужик грамотный ответь, в чем смысла наша жизненная?
– Ну, Виктор, – интеллигентно задумался Виктор Сергеевич, – уже тысячи лет философы бьются над этим вопросом. Однако понимаете, единого толкования данной, можно сказать важнейшей проблемы человечества, пока нет. Да и вряд ли она будет, единая то. Множество философских систем об этот вопрос копья ломало, но единого мнения нет. Ведь жизнь у каждого своя и смысл должен быть свой. Я не знаю, вообще стоит ли говорить о возможности, ну, как бы разглашения этой душевной тайны каждого человека.
– Вот и я не знаю, – подвел итог ответу на вопрос Тодор и пошел к калитке.
Кокос же посмотрел на стол, на нас с Сергеичем, почесал недельную щетину, поморщил лоб и так осторожно обратился к хозяину огорода.
– А вот, тут у меня кое какой кокос в кармане был. Интересная штука. Я вот думаю показать его вам или как?
– Покажи, – встал я опять в стойку охотничьей собаки.
Кокос еще немного помялся, потер нос и осторожненько выдвинул условия раскрытия своей тайны.
– Четвертиночку бы еще. Вроде, как маловато чуть-чуть. Еще бы закокосить чуточек. Тогда бы я и показал с превеликим удовольствием. А без четвертиночки оно как-то сами понимаете, уже не то.
Я жалобно – просяще посмотрел на хозяина и тот, вздохнув, ничуть не легче Кокоса ушел в дом. Скоро перед Кокосом на столе стояла бутылка «Старки», а напротив сидел радостный Тодор, но как он очутился с нами за столиком, я не разобрал. Мне даже показалось, что в огороде Сергея Сергеевича запахло мистикой. Всё вокруг стихло. Мы выжидающе смотрели на Кокоса, а тот: то на бутылку, то на калитку. В его кудлатой голове, судя по блеску карих глаз, зрел какой-то хитрый план, пока нам неведомый. Когда перемещения глаз с бутылки на калитку стали подозрительно интенсивными, Сергей Сергеевич взял, обласканную взглядом Кокоса соблазнительницу в руки. Здесь Кокос выдал такой тяжелый вздох, что я даже испугался за содержание кислорода в его отнюдь не могучем и изрядно изношенном организме. Хранитель тайны еще раз вздохнул, и, вынув из кармана куртки, положил перед нами крохотный предметик из пластмассы.
– Вот какая хреновина в карманце завалилась. Что за кокос такой не знаю, но в кармане была, и выбросить я её не решился. Какого кокоса не решился, не знаю, но не решился. Будто сказал мне кто-то сверху, чтоб поберег я эту хренотень. Вы меня после этого хоть кокосом считайте, но ничего у меня в кармане больше не было. Вот такие кокосы в жизни бывают.
