Больше вопросов ей задавать не стали.
– Я не имею в виду Милену, хотя…нет, это позже. Ты лучше скажи, что это решил устроить наш премьер. Я встречаюсь с представителем французского банка, все уже готово к заключению контракта, а тут мне звонит Шохин и требует, чтобы я немедленно прекратила переговоры. Это миллиардные вливания, беспроцентный кредит на строительство четырех пятизвездочных гостиниц и всей инфраструктуры, и я это должна бросить, согласно какому-то плану «Зима». Вы что успели и с Францией переругаться, пока я в Сочи вам олимпиаду делаю?
– Юлия Марковна, каюсь, план «Зима» выкопал я, и представил на рассмотрение президента. Он согласился.
– А Пашков?
– И Виктор Васильевич одобрил. Тут дело не во Франции. Мы выводим и натурализуем активы и пассивы во всех странах мира. Еще с ночи. Постойте, разве вам не сообщили?
– Шохин мне сообщил только, что я должна сорвать сделку. Как президент нашего Союза промышленников и предпринимателей, а так же именем президента и правительства. Нес какую-то чушь, я не поняла и половины. А смотреть телевизор – это, прошу прощения, для бедных. Мне даже потом перезвонили – кто-то из твоих подчиненных, сообщил, что полная информация стекается к тебе. Предупредил об осторожности, о том, что на трассах минимальная скорость передвижения не ниже восьмидесяти, и ни в коем случае не опускать стекла, не останавливаться, особенно, в случае наезда на пешеходов – так, можно подумать, кто-то делает иначе.
– Юлия Марковна, это действительно для всех. Я сам побывал в Ярославле, поэтому уверяю вас – такое творится по всему миру. В том числе и у вас, – на минутку я призадумался. – Вы сейчас откуда мне звоните?
– Из Сочи, я же говорю, у меня сделка сорвалась.
– Точнее, из новой олимпийской резиденции, я прав? – она буркнула что-то невнятное. – Там вы еще кладбище разворошили.
– Два кладбища, местный стадион, колхоз, четыре деревни… не понимаю, зачем тебе все это?
Я вспомнил, что «Фигаро» тогда назвала госпожу Паупер «олимпийской принцессой на костях».
В трубке отчетливо раздался выстрел. Затем автоматная очередь.
– Юлия Марковна…
– Артем, подожди, – скрипнул стул, она встала, видимо, подошла к окну. Шоркнула отодвигаемая занавеска. Стрельба не прекращалась.
– Юлия Марковна, немедленно отойдите от окна! – прокричал я. – И предупредите охрану, если она не знает, стрелять надо в голову. В голову, вы слышите?
Она молчала. Но связь не прерывалась. Как не прерывалась и стрельба.
И вдруг все разом затихло.
– Юлия Марковна! – еще раз крикнул я. Сердце нехорошо екнуло.
– Что кричать, я слышу. Какие-то отморозки напали на охрану. Стекла здесь пуленепробиваемые, да и как иначе – Кавказ. Сколько терактов было.
Ее голос даже не думал дрогнуть хотя бы раз за все последние минуты. Нет, она говорила настолько спокойно, что меня самого пробрала дрожь.
– Утройте охрану, или лучше, уезжайте немедленно. Хотя бы в Бочаров ручей. Те, кто к вам прорывается, читать не умеют. Предупреждений не слышат. Пуль не боятся. Они мертвые, вы понимаете меня, мертвые.
– Артем, уж от тебя истерики я никак не ожидала, – как ушатом ледяной воды на голову. – Охрана и так надежная, здесь их двадцать человек, куда уж больше. Лучше скажи, с чего бы это Кремлю так беспокоиться из-за мертвецов. Да пускай и восставших. Или есть причина посерьезней?
– Серьезней нет.
– На самом деле насколько «больше тысячи летальных исходов», о которых дозволено говорить?
Я быстро взглянул на экран. Цифра в левом верхнем углу снова дернулась, изменившись.
– На десять.
Многозначительная пауза. Госпожа Паупер прочистила горло и коротко произнесла:
– Тогда не стоит впадать в панику. Я понимаю, Пашкову неймется, опять надо себя показать. Но ведь всему есть предел. – она взяла себя в руки и продолжила уже более спокойным тоном. – А за меня волноваться нечего. Вот этих только что постреляли, четверо их было, сейчас охрана оттаскивает трупы. В эту крепость они не проберутся. С таким расчетом и строили, чтоб никто не пробрался, а уж тем паче безоружный и мертвый.
– Вы слишком легкомысленно относитесь к угрозе, – и снова пауза.
