– А вы полагаете, будто наш режим держится исключительно на ваших внутренних войсках, да? Отвечайте, Пахомов, я не слышу? Вы полагаете, не будь вас, и нас бы не стало? Да если ему потребуется, такую плесень, как вы, он сметет, даже не получив оружия. А раз мы здесь сидим, а под окнами у нас не орут негодующие толпы, советую попридержать язык и быть поосторожней в высказываниях.
– Виктор Васильевич! – в третий раз повторил президент, предыдущие два раза Пашков его игнорировал, и только сейчас сел, извинившись перед Марковым за доставленный шум.
– К подбору сотрудников надо серьезнее подходить, – вполголоса добавил он.
– Это уже моя проблема. Но я учту ваши замечания, – тут же ответил Денис Андреевич. Пашков зыркнул на него и добавил:
– Полагаю, Андриану Николаевичу не помешает помощь в его деле. Рекомендую ввести в министерство в качестве первого заместителя, Широкова Леонида Станиславовича.
Президент недовольно смотрел на премьера.
– Вы видите в этом насущную необходимость? – наконец, спросил Денис Андреевич, отведя взор.
– Именно так. Для придания министерству динамизма, нужного в сложившейся ситуации.
– Хорошо. Мы обговорим это. Позже. – Президент повернулся ко мне. Я вздохнул несколько раз. Вот и настало время. – А сейчас я бы хотел попросить своего помощника, Артема Егоровича Торопца, специально приглашенного на заседание, огласить свой доклад, подготовленный управлением информации, по количеству нашего противника.
Я медленно поднялся и на ватных ногах прошел к стойке. Микрофон почему-то не работал, но акустика в зале и так позволяла расслышать любое мое слово. Я кашлянул нервно, но в этот момент поднялся секретарь Совбеза.
– Простите, Артем Егорович, – по имени-отчеству последний раз ко мне обращались первоклашки в школе, когда я был там с визитом на уроке мира. – Прежде чем вы начнете доклад, мне бы хотелось уточнить две детали из беседы Андриана Николаевича с Валерием Григорьевичем, – имена министров он произнес так, словно зачитывал название повести Гоголя. – Первое касается общественного транспорта крупных городов. В метро проблема решается за счет линейных отделов, но на наземном транспорте – объясните, пожалуйста.
Если он хотел окончательно добить Пахомова, то своего добился. Министр встал, взглянул на Белова с нескрываемым раздражением и произнес коротко:
– Пока никак. Мы можем окончательно оградить народ от мертвецов, только их выдавливанием.
– Выдавливанием? – переспросил Сергей Сергеевич.
– В мегаполисах это единственный способ. Чтобы зачистить Москву нам нужна армия.
– Стоп, – тут же поднял руку Грудень. – Если вам нужна армия в городе, это уже военное положение.
– Так сделайте как в девяносто третьем, – вмешалась госпожа Паупер. – Военного положения никто не вводил, только комендантский час, зато постреляли в городе на славу. На пару дней или неделю, это уж как получится, ввести можно и закрыв глаза на закон.
– Юлия Марковна, – укоризненно произнес президент.
– Извините, Денис Андреевич, что режу правду-матку, но на неделю закрыть глаза на войска можно. Мы не Польша в восьмидесятых и не с «Солидарностью» боремся.
– Вы тоже хотите выдавить? А как же поселки вокруг?
– Нам надо крупные города спасать в первую голову, – вмешался Пахомов.
– Нет, просто так, конечно, на произвол, мы не бросим, – согласился и Грудень. – Ситуация в столице и так очень серьезная, плюс начавшийся приток беженцев из разоренных поселков и сел. Пока есть возможность, беженцев предстоит разместить в общежитиях, пустующих школах, детсадах, гостиницах, да где угодно. Сергей Кужугетович, можно ведь создать временные лагеря беженцев.
– Вы из всего хотите сделать Ингушетию, – недовольно произнес Шойгу.
Следующие минут двадцать стороны потратили на препирательства. К спорящим добавилась и полпред в Центральном округе Жиркевич, ведь театр военных действий предполагал развернуться на подведомственной ей территории. Наконец, сошлись на не афишируемой войсковой операции. Про мой доклад попросту забыли за спором. А он и не думал умолкать и после согласия – ведь это был только первый пункт претензий к Пахомову. Белов выдвинул и второй, едва только страсти улеглись.
