Наконец, отпустил пленника, и рухнул на соседнюю кровать.
– Я не уверен, что это именно тот Джанашия. Ведь я не знаю его имени, – осторожно сказал Куренной.
– Михо говорил, что род Джанашия в Сухуми один, – медленно выдавила из себя Манана. На пленного она не могла смотреть. Порывисто вздохнула.
– Это как гражданская война, – выдавил Бахва. Иван покачал головой.
– Просто предательство.
– Тебе просто говорить. Ведь ты…
– Я тоже меченый войной. Мой племянник погиб в Чечне, исполняя «воинский долг». Мой троюродный брат сгинул в Волгодонске, вместе с женой и годовалым сыном, если помните, там взорвалась машина с гексагеном. Моя девушка… ее убили какие-то подонки, заминировав пляж Пицунды. Ваши подонки, их потом поймали. Но ведь убивали невинных. Даже не призывников, просто туристов. Вы же постоянно взрываете пляжи от Новороссийска до Гали. Что же вы пытаетесь доказать – что подлостью сильнее?
– А ты сам не такой? – яростно произнес Бахва, подскакивая к нему. – Ты сам чист и невинен, на тебе нет ни капли крови.
– Я солдат, а значит, на мне есть кровь. Но только военных. Я пехотинец, а это значит, я вижу того, кого собираюсь убить.
– И на мне есть кровь, и я тоже убиваю. И тоже в ближнем бою, если случается. Но я никогда…
– Все мы никогда, – медленно произнесла Манана. – Все мы никогда не признаемся в том, что творим. Вам проще… вы яростью можете доказать. А я не могу. Да я убивала невинных. Я снайпер, а этого ни на одной войне не прощают. Дважды я убивала женщин, почти девочек, потому что они увидели то, что им видеть не полагалось. А значит, подписались на смерть. Не сами, я их подписала. Я спасала других, забирая эти жизни. Я никогда этого не забуду, но никогда не раскаюсь в содеянном. Запомни, не раскаюсь, – и помолчав, благо никто ее не прерывал, добавила: – Поэтому снайперов еще так ненавидят. Их трудно достать, и каждый может стать их мишенью. И быть может только потому, что увидел или услышал сверх того, что должен был. Не самого снайпера, нет, но кого-то из его группы. Или ты думаешь, я просто развлекалась, стреляя им в грудь?
Иван молчал. Молчал и Бахва. Манана снова отвернулась от мужчин и уткнулась в подушку. Наконец, она смогла излить накопившиеся переживания последних лет. И теперь, когда душа вроде бы очистилась от скопившейся в ней скверны, Манана неожиданно поняла, насколько та опустела.
Иван вздохнул и снова лег на кровати.
– Все мы, здесь собравшиеся, и не добравшиеся до этих мест, калечены войной. Наверное, потому и оказались тут. Подписались на войну. Вроде бы все ее ненавидим, и все же каждый из нас старательно выполняет свой долг. Вот ведь парадокс. Хотя ничего удивительного в этом нет. Мертвые призвали нас сюда, – оба и Бахва, и Манана одновременно вздрогнули. – Ради мертвых мы обязались убивать живых. Все мы. Кроме Мананы. Ты пришла сюда, чтобы не дать умереть живому.
До его уха донеслось всхлипывание. Уткнувшись в подушку, Манана, наконец, смогла заплакать. Иван поднялся, Бахва резко усадил его на кровать.
– Сядь, капитан. Сядь и помолчи.
В дверь предупреждающе стукнули, затем она распахнулась – в землянку вошел Важа. Оглядев присутствующих, он молча подошел и сел напротив Мананы. Она так и не отняла головы от подушки.
– Собирается буря, – тихо произнес Важа.
34.
От мыслей о Милене никак не получалось избавиться. Едва я покинул ее, как беспричинное беспокойство, овладевшее ей, передалось и мне. Только если она переживала обо мне, я нервничал, впрочем, имея куда больше на то причин, о Милене. Посему изрядно задержался с разбором завалов входящих, насыпанных на стол Сергеем Балясиным. В них не хватало многого по проведенной операции, данные никак не поступали. Добрались только в одиннадцать, когда президент вернулся на работу. Получив их, Денис Андреевич незамедлительно вызвал меня к себе.
Президент был доволен. Впервые за последние дни я увидел Дениса Андреевича в приподнятом настроении, он улыбнулся моему приходу, так что на душе потеплело. Нравится мне его улыбка, что тут поделаешь.
– Артем, операция, при всех недостатках и недоработках, прошла, как мне кажется, успешно. Уничтожено свыше ста семидесяти тысяч мертвецов… Мда, выраженьице получилось. Поскольку вероятность появления новых ходячих покойников не исключается вплоть до завтрашнего утра, у кладбищ, особенно крупных городских, поставлен усиленный караул. Хотя, в последний раз поднимутся единицы, но и они нам ни к чему. Войска отведены в ближайшие села для зачистки от мертвецов и оказания помощи населению.
