Скептически выслушав восторженно-льстивую речь мужика о преимуществах европейского образа жизни, маркиз пренебрежительно пожал плечами и с высокомерной насмешливостью осведомился, уж не ровняет ли пленник себя с князем Курбским или еще каким-нибудь боярином, каковые после бегства из России были охотно приняты к королевскому двору. Место же простых смердов – не на почетной королевской службе, а на скотном дворе или на руднике, с цепью на шее. Мужик вначале было растерялся от высказанного пренебрежения, сник, но затем, собравшись духом, выпалил скороговоркой, что он действительно не боярин, но его нельзя на цепь, поскольку он не простой мужик, а ханский, вернее, турецкий лазутчик, взятый в турецкую службу два года назад, во время набега на Москву и обученный своими прежними хозяевами многим премудростям, в том числе – обращению с ручной бомбой. Но теперь, когда в прошлом году во время последнего набега хан Девлет-Гирей и его турецкие покровители разбиты в пух и прах князем Михаилом Воротынским в битве при Молодях, лазутчик утратил все связи и ищет новых хозяев.
Маркиз Генрих фон Гауфт был знаком со своими турецкими коллегами по плащу и кинжалу не понаслышке. Он участвовал в той грандиозной совместной операции по дезинформации русского царя, которую провели Турция и европейские державы, сговорившиеся против общего врага. В результате серии согласованных провокаций, предпринятых союзниками, царь казнил старшин пограничных станиц и некоторых воевод и снял войска с южной границы, с так называемой Засечной черты. Воспользовавшись этим, крымский хан дошел до Москвы и сжег ее дотла, правда, так и не взяв столичную цитадель, именуемую кремлем.
Маркиз скептически взглянул на агента, вероятнее всего, подсунутого русскими, и усмехнулся про себя. Уж он-то легко сумеет разоблачить эту неуклюжую попытку неприятельской контрразведки всучить ему, фон Гауфту, дезинформатора. Но выводить перебежчика на чистую воду маркиз решил не сию минуту, а в спокойной обстановке, в оборудованном всем необходимым подземелье одного из замков Ливонского ордена. А сейчас отряду необходимо было как можно скорее уносить ноги из разоренной деревеньки, поскольку сюда вот-вот должна была нагрянуть поместная конница русских. Конница эта, неумелая, плохо вооруженная, билась тем не менее с отчаянной храбростью, и рейтарам не хотелось лишний раз с нею связываться. Куда как безопаснее и прибыльнее убивать мирных граждан.
Однако к немалому удивлению маркиза, последовавшая тщательная и длительная проверка показала, что человек, назвавшийся турецким агентом, действительно был в свое завербован не кем иным, как самим Буслам-пашой, главой разведслужбы великого султана. Маркиз был лично знаком с пашой, поскольку именно с ним он взаимодействовал в той знаменитой совместной операции против русских. Буслам-паша погиб при загадочных обстоятельствах при отступлении ханских войск от Москвы, основные сведения о его агентуре таинственно исчезли, но кое-что сохранилось в донесениях, посланных в Турцию. Маркиз проверил и перепроверил перебежчика на сто рядов, и убедился, что он именно тот, за кого себя выдает. В общем, бывший сотрудник Буслам-паши перешел по наследству к маркизу фон Гауфту. Звали этого достойного человека Псырь.
Маркиз откинулся на мягкую обивку кареты и, наконец, разомкнув уста, поощрительно произнес:
– Ну что ж, герр Псырь, ваши сведения как всегда, представляют интерес, а ваши действия являются вполне разумными, продиктованными сложившейся обстановкой.
Агент обрадовано закивал головой, расслабился и перестал ерзать. А маркиз продолжил:
– И все же, постарайтесь прямо сейчас еще раз вспомнить все самые мельчайшие подробности, связанные с виденным вами европейцем, пока они еще свежи в вашей памяти.
Псырь старательно наморщил лоб и вновь описал человека среднего роста, в темном плаще, широкополой шляпе и ботфортах.
«Ну что ж, – иронично усмехнулся про себя маркиз. – Будем искать вражеского агента по этим особым приметам. Под подозрение попадают две трети офицеров королевского войска».
