X
Призрѣніе войсками дѣтей текинцевъ. — Парадъ въ лагерѣ 29 января 1881 года. — Учрежденіе медали въ память штурма тенниской крѣпости Геок-Тепе. Прибытіе къ командующему войсками отряда предводителя текинцевъ Тыниа-Сердаря. — Пѣсня, сочиненная въ отрядѣ на штурмѣ Геокъ-Тепе
Послѣ погрома крѣпости, безпорядочнаго бѣгства въ пески, оказалось не мало дѣтей, брошенныхъ, въ минуту общей суматохи, отцами и матерями… Но врядъ ли кто нибудь изъ малютокъ погибъ отъ холода или голода… всѣхъ, кого замѣтили, приголубили, обогрѣли и накормили наши солдатики.
Когда кавалерія, 12-го января, по дорогѣ на Куня-Геокъ-тепе, преслѣдовала бѣгущихъ, то, около одного изъ кишлаковъ, подъ ноги Скобелева бросилась маленькая дѣвочка, лѣтъ семи; Скобелевъ осадилъ лошадь, велѣлъ ее поднять и отвезти къ нему въ лагерь. По возвращеніи изъ преслѣдованія, онъ передалъ эту дѣвочку графинѣ Милютиной, прося взять ее на воспитаніе и прибавилъ, что онъ убѣжденъ, что она выйдетъ хорошенькая. Дѣвочка, которую назвали Таней, такъ какъ штурмъ былъ въ Татьянинъ день, сказалась дѣйствительно славной дѣвочкой, когда ее пріодѣли: веселою и красивою. Черезъ три мѣсяца она уже болтала по русски не хуже русскаго ребенка, отличаясь только болѣе смуглымъ цвѣтомъ кожи и живостью въ движеніяхъ. Еще нѣсколько дѣтей, въ большинствѣ случаевъ — мальчиковъ, разобрали ваши офицеры и почти въ каждой ротѣ были дѣти, которыхъ солдаты баловали безъ конца. Такъ напримѣръ, начальникъ тушинскихъ охотниковъ, Е. также взялъ къ себѣ одного мальчика.
"На другой день послѣ взятія Денгиль-тепе", пишетъ очевидецъ, "я къ нему зашелъ въ кибитку и замѣтилъ въ ней не малую перемѣну. Около кибитки, привязанныя снаружи веревками, выли двѣ борзы.: текинской породы, жевали кормъ два ишака и теленокъ… Самъ Е. сидѣлъ на двухъ коврахъ, которые ему принесли тушины, и кипятилъ чай въ текинскомъ кунганѣ, въ углу дремалъ мальчикъ лѣтъ десяти, закутанный въ текинскій бараній тулупъ, а на прилаженной жердочкѣ сидѣлъ охотничій соколъ.
"— Вотъ, сказалъ онъ, привелъ мальчика; должно быть сирота; говоритъ — не знаю, гдѣ родился… мальчикъ славный; не красивый, правда, но лицо пріятное… У поручика П. мальчикъ помоложе и смазливый, но, кажется, избалованный… Нарядили его въ шелковый халатикъ и кормятъ цѣлый день орѣхами, какъ индюшку… У меня не такъ: баловать дѣтей не слѣдуетъ…
"Мальчикъ въ это время проснулся… Е. погладилъ его по головѣ.
"— Ну что, Абдуррахманъ, чаю хочешь?.. Баранины хочешь?.. Орѣховъ хочешь?..
"Добродушный воинъ уже забылъ, что онъ говорилъ сейчасъ о баловствѣ. Абдуррахманъ слегка вздохнулъ и началъ глотать горячій чай, постоянно обжигаясь.
"К. зналъ по туркменски всего словъ сто и, переворачивая ихъ на разные лады, объяснялся съ мальчикомъ… Тѣмъ не менѣе, они понимали другъ друга.
"Такъ мальчикъ жилъ у К. недѣли двѣ, очень къ нему привыкъ и старался всячески услуживать, хотя иногда и невпопадъ.
"Однажды К., на дорогѣ къ базару, встрѣтился съ плачущей текинкой. Выбравъ, изъ извѣстныхъ ему ста словъ, самыя ласковыя, онъ спросилъ ее — въ чемъ дѣло?
"— Не встрѣчали ли вы, ага, мальчика, вотъ такого роста?
"— Не Абдуррахманомъ ли его зовутъ?
"— А вы его, значитъ, знаете?! Ради Бога, это мой сынъ! Покажите мнѣ его скорѣе!.. И текинка, схвативъ К. за руку, потащила его въ лагерь…
"Мальчикъ, дѣйствительно, оказался ея сыномъ. Угостивъ текинку чаемъ, К. подарилъ имъ своихъ ишаковъ и отпустилъ. При разставаніи, Абдуррахманъ плакалъ, успѣвъ уже привыкнуть къ К. Послѣ этого, онъ не разъ навѣщалъ своего хозяина, который его, конечно, не баловалъ и кормилъ только орѣхами, леденцами и снабжалъ па дорогу мелкой монетой."
