— Марк, дорогой, ну сколько можно? Дай спокойно поесть…
Тот нахмурился, но ничего не сказал. Прожевав омлет и запив его апельсиновым соком, он размеренно произнес:
— Все потому, что ты политически абсолютно незрелая…
— Зато у меня другая зрелость проявляется в полной мере.
Марк улыбнулся:
— Мне трудно с этим спорить.
Он поднял глаза вверх, сложил на груди руки и нараспев продекламировал:
И будучи донельзя пьяным,
Судьбу несчастную кляня…
Я весело люблю Марьяну,
А не смогу — она меня!
Рита изобразила на лице неудовольствие:
— Марк, ну это же пошло!
— А что, если это — правда?!
— Правда, я согласна с этим, но все равно отдает какой-то пошлятиной! И что это за Марьяна?
— Это просто для рифмы, не переживай!
Марк закончил есть омлет и начал смаковать кофе. Отлично сваренный напиток для настоящего ценителя представлял почти художественную ценность. А Марк любил кофе. Он сделал глоток и, посмотрев на Риту, заметил:
— А вот кофе здесь, без преувеличения, просто отличный! Умеют немцы его варить!
Рита уже допила свою чашку. Она немного помолчала и спросила:
— А сейчас куда?
— Сейчас?! Поедем в гости к одному немцу. Он сам — из ГДР. Его координаты мне дал Антон. Это родственник знакомых его отца…
— И не боится он иметь таких знакомых?
— Очень дальний родственник. Когда тот сбежал из ГДР, то их даже не наказали! Потому что — дальние родственники. И он, как и я — стоматолог. Попробуем вместе открыть свое дело.
Через полчаса пара вышла из здания аэропорта к стоянке такси. Рита наклонилась к водителю и довольно бегло заговорила по-немецки. Марк посмотрел на нее и спросил:
— Едем?
— Едем.
Через минуту ярко-красный «Мерседес» выехал из аэропорта в Ганновер…
* * *
Этикетки на бутылках с пивом оказались необычно яркими и при этом — разными. Марк держал в руке большую кружку с венчавшей темный напиток белой шапкой неувядающей пены. Он внимательно слушал Курта. Тот говорил на немецком языке, а Рита переводила. В Москве она окончила Институт иностранных языков имени Мориса Тореза и свободно владела немецким. Курт увлеченно рассказывал о том, что необходимо для открытия стоматологической клиники.
Марк не удержался и все-таки сделал небольшой глоток из объемистой кружки с пивом.
— Я так понял, Курт, что на днях мы должны пойти в банк за тем, чтобы получить кредит?
Рита перевела. Курт энергично закивал головой и выдал длинную фразу на немецком языке. Рита подумала и перевела:
— Конечно! Нам предстоит беседа с председателем банка, который специализируется на том, что выдает кредиты практикующим врачам. И эти врачи — стоматологи.
Марк сделал еще один глоток пива. На этот раз большой:
— Отлично! Тогда поедем в банк прямо завтра!
* * *
Двери Стоматологического банка сияли особой, присущей только кредитным учреждениям роскошью. На табличке с надписью по-немецки «Стоматологический банк» дрожал, растекаясь в золотое пятно, легкий солнечный лучик. Он то появлялся, то исчезал — на небе проплывали легкие облака, которые на несколько секунд загораживали солнце. Солнечные зайчики играли в ярко начищенных ручках входной двери.
Марк взялся за одну из них и открыл дверь. Повернувшись к Курту и Рите, он произнес:
— Сегодня хороший день — солнечный. Я думаю, что и визит в банк должен быть именно таким — солнечным и удачным.
— Я тоже на это надеюсь, — улыбнулся Курт.
Они пересекли просторный холл и подошли к бюро пропусков. Здесь уже ждал молодой человек весьма приятной «банковской» наружности. Он был одет в строгий темно-синий костюм. На идеально белой накрахмаленной сорочке элегантно и неброско, демонстрируя хороший вкус своего обладателя, выделялся повязанный правильным узлом галстук в красно-белую полоску на синем фоне.
Молодой человек подошел к Марку, Рите и Курту и вежливо поздоровался:
— Здравствуйте! Я помощник председателя банка Йохана Муркуля. Меня зовут Ханс. Позвольте вас проводить для дальнейшей беседы с председателем.
Ханс повернулся и уверенной походкой направился к лифту. Курт, Рита и Марк последовали за ним. Когда они заходили в лифт — весьма вместительный и выглядевший так же роскошно, как и сам банк, — Марк неожиданно подумал: «В самом деле, местные лифты очень отличаются от нашей советской действительности. Словно другая планета. Но, с другой стороны, в СССР я оставил часть своего сердца и уже довольно большой кусочек собственной жизни…»
