В конце июня 1927 года, получив разрешение на отпуск, Эрик Блэр отправился в Рангун, а оттуда 14 июля на пароходе «Шропшир» отплыл на родину с намерением, становившимся все более твердым, стать писателем. В начале августа он сошел с корабля в порту Марселя и планировал некоторое время пробыть во Франции, посмотреть Париж, а уж затем возвратиться в родные пенаты. Чуть ли не на следующий день с ним произошел символичный случай.
Эрик зашел в местное отделение какого-то британского банка, чтобы поменять валюту, разговорился с клерком, а затем вышел вместе с ним на улицу. Внезапно они увидели приближающуюся толпу людей в рабочей одежде. Это были демонстранты, несшие знамена и плакаты «Свободу Сакко и Ванцетти!». Кто такие Сакко и Ванцетти, Блэр уже знал из последних номеров газет, которые он теперь, оказавшись на европейской суше, имел возможность просматривать. Это были американские рабочие итальянского происхождения, профсоюзные активисты, анархисты по политическим взглядам, обвиненные в 1920 году в убийстве кассира и двух охранников обувной фабрики в городке Саут-Брейнтри, штат Массачусетс.
На судебном процессе в Плимуте они, несмотря на крайне слабую доказательную базу, были признаны присяжными виновными и приговорены к смертной казни. Дело тянулось еще несколько лет (следующие судебные инстанции то отменяли, то подтверждали приговор). Наконец, в августе 1927 года, то есть как раз тогда, когда Блэр оказался в Марселе, приговор вступил в силу. Сакко и Ванцетти со дня на день ожидали казни на электрическом стуле.
Процесс и последовавшие за ним попытки добиться пересмотра дела вызвали широкий резонанс во всём мире. Многие были уверены в невиновности приговоренных, и процесс стал для них символом политических репрессий в США. Делом Сакко и Ванцетти воспользовались советские власти и выполнявший их волю Коммунистический интернационал. Во многих странах проходили организованные коммунистами демонстрации с требованием освободить Сакко и Ванцетти. Одну из них и увидел Блэр в Марселе.
Четких политических взглядов у Эрика еще не было, да и судьба американцев его, похоже, не очень волновала. Его, однако, сильно задела реплика банковского клерка: «Этих чертовых анархистов надо было просто повесить!» Холодно взглянув на собеседника, Блэр, пожав плечами, ответил: «Но ведь они могут быть не виноваты в преступлениях, за которые осуждены». Удивленный клерк прекратил разговор и удалился.
Блэр запомнил этот случай, поскольку впервые за несколько лет — с того времени, как он стал служить в колониальной полиции — он почувствовал, что может более не притворяться. Теперь он не обязан быть «белым человеком», произносящим приемлемые фразы, и вправе говорить то, что думает, кому угодно — и случайному собеседнику, и чиновнику любого ранга.
В 1932 году Оруэлл воспользовался публикацией своей рецензии на книгу немецкого культуролога и филолога Е. Р. Куртиуса «Французская цивилизация», чтобы подробно рассказать об этом эпизоде и, главное, о том чувстве духовного освобождения, которое у него тогда возникло. От темы рецензии он явно отвлекся, но это была первая представившаяся ему возможность поделиться с читателем историей, ставшей, как он считал, важным событием в его жизни
