Клавдия Петровна принять его шутливый тон не соизволила и продолжала вполне серьезно и даже торжественно:
- Речь идет не о моей прихоти. Пока вы держите орлицу взаперти, орел будет непрестанно кружить над вашим домом, и берегитесь зазеваться хотя бы на миг!
- Как вас, милая, напугали эти орлы, парящие в небе!
- Не столько напугали, сколько напомнили об осторожности. А это, согласитесь, не одно и то же.
- Ну, вам лично, моя красавица, ничего не грозит, поверьте!
- Как сказать... Я не вижу причин для подобной уверенности. Может быть, как раз самый простой путь для Гачага Наби - украсть меня или вас!- а, может, обоих - и умчать в свои неприступные горы. Вот тогда ваша игра окажется проигранной окончательно. И, смею думать, все ваши пушки при этом окажутся бесполезными.
Нужно сказать, удар был рассчитан точно, стрела попала в цель. Конечно, самый естественный путь для удальца, каким, видно, недаром слывет этот Ало-оглы - ты украл у меня жену, я у тебя украду твою, а потом уже будем разбираться...
Губернатор тотчас представил себе, как темной ночью резвый конь мчит хмурого седока в гору по крутой тропе, направляясь в стан разбойников, ждущих у костра его возвращения с заветной добычей... Конь храпит, всадник подкручивает усы, а поперек седла переброшен недвижный куль, в котором надежно упакованная красавица Клавдия, с кляпом во рту, связанная по рукам и по ногам...
Видно, раздумья эти отразились хмурой тенью на лице старого вояки, и жена спросила его чуть кокетливо:
- Что? Обдумываете, каково мне придется, попади я в лапы гачагам?
- Да... Вот уж этого я бы никак не хотел...- ответил ей генерал сумрачно. И особенно нахмурился оттого, что ему показалось - отчаянную его супругу эта перспектива пугает куда меньше, чем его.
Но она легко развеяла сомнения губернатора, прощебетав:
- Ну, не надо, так мрачно, дорогой мой... Мы ведь вместе, а вы, я уверена, не дадите меня в обиду!
Морщины на челе генерал-губернатора разгладились.
- Но дай бог нам выпутаться из этой ужасной истории - и вы мне обещаете, мои шер, что мы бросим все и уедем в Париж. Прочь из этого дикого края! Прочь из этой умирающей империи, которая не то что с внешним врагом, каким-нибудь новым Буонапарте, а с обычным врагом сладить не может! Прочь!
Потом от приятных предвкушений о том, как весело жить в прекрасной доброй Франции, княгиня со вздохом вернулась к событиям сегодняшнего дня:
- Кстати, чем закончился ваш разговор с полковником Белобородовым?
- Полагаю, что лучше его сменить... Пост уездного начальника в столь немирном крае ему не по зубам.
- Кто же вместо него?
- Есть здесь один офицеришко. Говорят, он пользуется каким-то особым покровительством Петербурга. Человек этот резок и безжалостен. Думаю, что это именно то, чего требует данная ситуация.
- Так за чем же дело?
- Размышляю, что мог бы предпринять я сам до этого шага, чтобы чертов шпион не приписал бы себе потом все победные лавры.
Клавдия Петровна взглянула на супруга с любопытством:
- Браво. Вот это умно... А что касается Белобородова - не переговорить ли мне с его женой? После такого разговора многое может стать куда более ясным.
Генерал-губернатор и сам о таком обороте не раз подумывал, однако поделился опасениями:
- Только имейте в виду: мне донесли, что в этой семье нет мира и согласия. Супруга Белобородова - в отличие от него, убежденная монархистка. Но это не единственное, что разъединяет их...
Княгиня не захотела услышать явного намека, прозвучавшего в словах князя. Она распалилась:
- Ну, если Белобородова столь благонамеренна, то мне уже совершенно непонятно, что же происходит. Неужто она не в силах изгнать из своего дома вольнодумную литературу? Почему она не убедит полковника пересмотреть свои взгляды? Или хоть не заставит его избежать их публичных проявлений?
Увидев, что она разошлась не на шутку, губернатор решил охладить пыл супруги:
- Моя дорогая, вы так горячо боретесь за интересы империи, что я начинаю подумывать, уж не любите ли вы государя императора больше, чем вашего законного супруга. Да, да, вот скажите - ежели я вдруг занялся крамолой, вы бы приняли это так же горячо?
