- Это ловушка. Ты все же еще мальчик, очень легковерен!
- Не думаю, Наби. Это враги царя, ясное дело.
- Какие же они враги, если под носом губернатора, рядом с этим "оком его величества" остаются на свободе?
- В том-то и дело, дорогой Наби... Послушай, убери ты свою трубку. Как вам не противно этот дым вдыхать в себя! Гачаг Наби послушно отложил свой чубук.
- В том-то и дело,- продолжал Алов.- "Око его величества" негодяй, но умный человек. Он пронюхал, что Андрей и Людмила хотят найти тебя, встретиться с тобой и не трогает их, постоянно следит.
- Вот видишь!
- Да, но главный сыщик у капитана Кудейкина - это Карапет, которому "око" верит, как самому себе.
- Который это Карапет?
- Ключник!
- Это уже получше,- улыбнулся Гачаг Наби.
Они долго обсуждали эту новость и порешили на том, что встречу Гачага с русскими можно устроить. Если и русские начнут переходить на их сторону, то их отряд быстро будет пополняться, народ окончательно поверит в их силу. Потом разговор перешел на "око его величества". Алов снова стал говорить , о редком уме капитана.
- Никогда не знаешь, что он замышляет. Он один для нас опаснее целого казачьего полка. Что же, его ум - его беда,- вздохнул юноша.- Ничего другого не остается, его нужно убить.
- Как убьешь его?- с искренним огорчением воскликнул Наби. - В стычках с нами он не участвует, в боях я его не видел.
- Вот и говори потом, что я мальчик,- засмеялся Алов.- Кто же сыщика убивает в открытом бою? Его убивают - и все. Тихо, бесшумно. Ладно, потом поговорим. Если разрешишь, я пойду посплю немного. Устал. Продрог.
- Ступай, отдохни,- сказал Наби.- Спасибо за все.
Дверь за Аловом закрылась. Славные люди! Один другого лучше! Стыдно будет с такими людьми не освободить народ. И он стал вспоминать, как Алов пришел в отряд. Никто не знает откуда. При своем веселом нраве этот парень был очень скрытен. И настоящего его имени так никто и не знает. Когда впервые спросили, юноша загадочно улыбнулся и сказал: "Меня все друзья зовут Алов",- и сверкнул глазами, в которых и точно было черное грозное пламя.
Гачаг Наби взял в руки остывшую трубку. За стеной мягко шуршал дождь.
Глава двадцать седьмая
"Генерал стал поправляться, - писал в дневнике его секретарь. - Странная у него болезнь. То оживает и парит орлом, как прежде, красивый и сильный, то падает камнем вниз. Уж не врач ли его вместе с женушкой?.. (Впрочем, не будем судить людей, все мы ходим под богом, а завидовать мне ни к чему), не они ли, словом, все время выбивают генерала из седла. Если да, то зачем, с какой целью?
Вчера, то есть на шестой день нашего пребывания в Зангезуре, губернатор с утра вызвал меня. Он был не в парадном мундире, а в своем обычном, рабочем, и это я нашел хорошим признаком.
- Как тебе живется здесь?- спросил он, поприветствовав меня. - Небось, скучно. Я в твои годы, брат, ни одного дня не мог жить без женского общества!
- Да, этим городишко не блещет,- согласился я.- Я слушаю, ваше превосходительство.
- К черту!- сказал генерал добродушно.- Я пригласил тебя, ты, пожалуй, присядь, торчишь, как унтер. Я пригласил тебя
за советом. Нужно ли писать мне сейчас наместнику какое-нибудь донесение?
- Непременно, это ясно безо всяких советов.
- Так вот, прямо сейчас и пиши. Прямо здесь пиши, а то мне, брат, тошно одному!
Я уселся за краешек стола, придвинул бумагу, осмотрел перья и принялся сочинять. Что нужно было передать в донесении? И какой должен быть тон? Тон главное, содержание сейчас никого не интересует. Нужно ли показать, что губернатор, приехав сюда, стал действовать решительно и смело, или напротив, тон должен быть полным смирения, раболепства?
Промучившись с полчаса, я набросал черновой вариант письма.
- Читай,- кивнул головой губернатор.
- "Ваше высокопревосходительство,- начал читать я, опустив высокопарное приветствие.- Помня об оказанном мне доверии я считаю себя обязанным довести до Вашего сведения..."
Дверь открылась, вошла Клавдия Петровна.
- В чем дело?- спросил недовольно генерал.- Вы могли бы заметить, что я работаю и сейчас занят.
