Рязанские полки выступили против татарской рати один на один. Великий князь Владимиро-Суздальский Юрий Всеволодович пока ни сам не пошел, ни помощи не послал. Передал, правда, что собирает полки и, Бог даст, вышлет помощь к Коломне. Да пока не привел своего полка на соединение с братьями Роман Ингваревич. Еще десять дней назад ускакали в Чернигов с просьбой о помощи младший брат Ингвар Ингваревич с малой дружиной и боярином Евпатием Коловратом. Ждать известий из Чернигова было еще рано. Но и оставлять родную Рязанскую землю на поругание ворогу было нельзя. Вот потому и шли рязанские полки к рубежам своей земли, чтобы там встретить вражеские рати. Остановив коня, Юрий Ингваревич посмотрел из-под ладони на юго-восток. Там ошую небольшого леска остановился конный муромский стяг, шедший под рукой брата Давыда Ингваревича.
Нарастающий гул и звуки рога огласили поля и перелески. Князь Давыд увидел, как сотни воинов в пестрых длинно-полых халатах и островерхих шапках с копьями и луками в руках выезжают из-за деревьев и строятся лавой саженях в двухстах от его полка. Он не знал, что перед ним одно из лучших ратных соединений Великой Степи — тумен[138], собранный монголами из отрядов каракиданей во главе с царевичем Хорду. Ударной силой тумена была монгольская тысяча. Татары выезжали и сразу же строились плотными рядами. На первый взгляд казалось, что их тысячи три. Князь Давыд срочно послал вестоношу к старшему брату за помощью, ибо под его рукой было людей вчетверо меньше. Вои готовили луки и стрелы. И десяти минут не прошло, как татары неожиданно пошли в соступ плотным конным строем. Рязанцы стояли, не трогаясь с места. Еще через несколько минут тысячи стрел затмили небо. Князь Давыд не помнил более, как отбил щитом разящие удары стрел, как тронул коня и повел поредевший муромский полк в последний соступ с копьем наперевес. Он дрался в исступлении, поражая ворога сначала копьем, затем харалугом, потом палицей. Дрался, зная, что скоро будет убит и предаст душу свою в руце Божии. Дрался насмерть, уже не чувствуя смертельных ран. Дрался, зная, что скоро будет отомщен. А рядом, не отступая ни на шаг, кружились в вихре сечи, дрались и погибали его верные муромские бояре, гриди, отроки и кмети.
Вестоноша не успел доскакать до князя Юрия Ингваревича, когда тот увидел, что огромная пятитысячная татарская рать бьет стрелами и сминает небольшой муромский стяг. Князь понял, что Давыда, скорее всего, уже нет в живых. Сорвавшимся голосом велел он трубить в рог, готовиться к соступу. Тут же велел братьям Всеволоду Ингваревичу Пронскому и Глебу Ингваревичу Коломенскому идти за ним со своими стягами одесную и ошую большого рязанского полка. Олегу же Ингваревичу наказал под держать и прикрыть русские полки со спины. Братья быстро обняли друг друга и расцеловались как перед смертью. Укорил тогда себя князь Юрий, что не представлял ранее, насколько велика татарская рать. Лучше бы сидеть было им за крепкими стенами своих градов, отбиваться от ворога и спасать все, что еще можно было спасти. А там, глядишь, и пришла бы подмога…
Но конные русские полки пошли навстречу смерчу татарских стрел в копейный соступ. Многие не доскакали тогда до ворога живыми, а легли под стрелами. Но тот, кто дорвался до врага, колол и рубил татар в исступлении. Из четырех тысяч русских воинов, вступивших тогда в сечу, в живых не осталось и пятисот. Храброе рязанское войско почти все полегло под стрелами, копьями и саблями татар. Но за два часа схватки татарский тумен царевича Хорду потерял более трех тысяч воинов. Спустя несколько десятилетий автор «Повести о разорении Рязани Батыем», возможно выживший чудом в этой сече русский воин напишет: «Ту убиень бысть благоверный князь великый Георгий Ингоревич, братия его князь Давидъ Ингоревич Муромский, брать его князь Глеб Ингоревич Коломенской, брать их Всеволодъ Проньской, и многая князи и воеводы крепкыя, и воинство: удалци и резвеци резанскыя. Вси равно умроша и едину чашу смертную пияша. Не единъ от них взратися вспять: вси вкупе мертвии лежаша».
