В то же время у западных укреплений города творилось что-то невообразимое. Мазовские и куявские вои сумели засыпать оборонявшихся на стенах стрелами, перебросить через ров бревна и покрыть их щитами из досок. Они установили десятки лестниц на валу и полезли по ним на бревенчатые верха стен. Здесь потери от стрел, камней и бревен, метаемых осажденными сверху, были меньше. Воротные вежи Старого города были саженях в ста от места приступа. Но в отдельных местах защитники вылили на нападавших несколько котлов с кипящим жиром и смолой. Обожженные и осмоленные вои, кому жир и смола протекли сквозь доспехи и поддоспешные рубахи, выли, орали благим матом и бросались в глубокий ров с водой. Но там многие шли на дно под тяжестью брони. Те же, что были половчее, цеплялись за каменную кладку рва, шесты и веревки, подаваемые им. Часть мазовских и куявских воев уже успела залезть по приставным лестницам на верхний ход куртины и завязать рукопашный бой с защитниками. Сам князь Конрад, размахивая тяжелым мечом, стоял у приставной лестницы, навалясь всем телом на ее основание. Громкими криками он призывал своих воев смелее лезть на стены, бить врага на верху и ворваться в город. Уже несколько небольших камней ударило князя по кованому тяжелому куяку и плечам, защищенным железными пластинами. В голове у него крутилось и звенело, но он держался, опираясь на лестницу и руку оруженосца, не оставляя своих воинов. В течение еще пятнадцати минут мазовшане и куявцы сотнями перебирались через ров по настилам и мосткам и устремлялись по лестницам вверх на вал и стену. Лишь лучники оставались по ту сторону рва. Стрелы почти перестали летать. На верхнем боевом ходу куртины развернулась жестокая резня. Отбросив или поломав копья, люди секлись мечами, саблями, секирами, топорами. Срубали друг другу кисти рук, предплечья, раскраивали шеломы, рассекая кольчужные капюшоны, головы, шеи и лики. Кто-то крутил над головой булавой, палицей или кистенем, не подпуская близко к себе нескольких воинов противника. Кистень на цепи или ремне, обрушенный на врага, наносил удар, огибая щит и дробил доспехи и кости. Некоторые, обломав в ближнем бою мечи, хватались за ножи и старались ударить врага снизу под кольчугу — в бедро или в пах. Кровь брызгала во все стороны, заливая людей, оружие, доспехи и бревна верхнего боевого хода куртины. Люди с выпученными от ярости глазами, исковерканными злобой, ненавистью лицами, посеревшими от ужаса, потемневшими от напряжения, забрызганными кровью, метались, крутились, прыгали и пригибались в диком, смертельном танце рукопашной схватки. Нечеловеческий вой, черная ругань, предсмертные хрипы перекрывали лязг и скепанье металла, треск ломающегося и разрубаемого дерева. Смертельно раненные и убитые валились под ноги, а по их телам устремлялись на врага в схватку новые и новые бойцы, сметавшие друг друга со стен. Кто-то с раскроенной головой катился вниз по сходням под куртину, кто-то как подбитая стрелой птица стремглав слетал в ров, наполненный водой. Кто-то, медленно умирая или получив рану и спасая жизнь, тихо сползал вниз по приставным лестницам, цепляясь за ступени ослабевающими руками. Воды рва побагровели. Каменная вымостка вала, рубленые настилы куртины и сходни стены были залиты кровью.
Князь Конрад постепенно оправился от оглушающих ударов камней и в общем потоке своих воинов полез вверх по приставной лестнице. Когда он с трудом поднялся наверх и, качаясь, словно пьяный, оглядел все происходившее вокруг, ему показалось, что еще немного и защитники Калиша будут сломлены и сметены с куртины его людьми. Но неожиданно напор обороняющихся усилился, и мазовшан стали теснить новые отряды воинов, поднимавшиеся снизу к верхам куртины. Видимо, резервы великопольских князей, собранные в крепости, были в решающий момент брошены на защиту стен Старого города. Наверное, туда же подступили и защитники цитадели. Еще минут пять мазовские воины пытались сопротивляться, но потоки стрел из города обрушились на головы нападавших и стали выбивать десятки бойцов из их рядов. Князь Конрад сам получил острый, таранящий удар стрелы в грудь. Стрела, не пробив кованого чешуйчатого доспеха, лишь ошеломила, но не ранила. Увидав, что приступ захлебывается, князь велел слуге трубить в рог отход своим войскам, а сам приготовился к обороне. Воины, еще имевшие щиты, стали окружать и прикрывать Конрада. Остальные люди мазовских и куявской хоругви начали оставлять верхний боевой ход и спускаться вниз по приставным лестницам.
