Поэтому к началу вечера Виталик опоздал примерно на сорок минут.
Уже вовсю шла торжественная часть, но он беспрепятственно вошёл на территорию посольства, быстро нашёл взглядом Егорова в заднем ряду и занял место через несколько человек от него, поскольку все места рядом были заняты.
Едва он посмотрел на сцену, где выступал российско-кубинский танцевальный ансамбль, перед глазами встало странное воспоминание о таком же вечере два года назад, с которого начались его отношения с Мариной. Оно было светлым, но возникшее чувство Виталик не мог назвать сожалением. Он повернул голову, заметил ещё несколько знакомых лиц и стал слушать концерт.
Как только объявили перерыв, Виталик вскочил с места и почти бегом направился к Егорову, но, пока он выбирался из толпы, того уже тоже не оказалось на месте, и встретились они в очереди к палатке, где улыбчивый белозубый негр раздавал гостям ром с колой, чипсы и фрукты.
Валерий дружелюбно поздоровался с ним за руку.
— Ты знаешь, насчёт чего я с тобой хотел поговорить… — нетерпеливо начал Виталик.
— Конечно, — перебил лидер официального комсомола, — давай только отойдём в сторонку.
Взяв в руки бумажные стаканы и белые пластмассовые тарелки, они двинулись в сторону одной из свободных отдалённых скамеек.
— Я в Мулино не еду, — тихо сказал Егоров, предваряя вопрос Виталика, — и наши московские товарищи тоже. Это решение, к сожалению, окончательное. Но если ты определённо хочешь ехать… — он сделал вопросительную паузу.
— Мы едем точно, — сказал Виталик так же тихо, не понимая ещё, в чём загвоздка и почему Валерий не может обсуждать эту тему открыто.
— Как хотите. Могу помочь контактами в Нижнем. Там будут акции протеста на местном уровне. Организует наш обком партии. Я тебе дам адреса и даже сам позвоню людям, чтобы вас приняли. Много вас будет?
— Человека три-четыре, — ответил Виталик.
— Это нормально. Все данные я тебе принёс, переписывай, — Егоров развернул перед Виталиком лист бумаги с адресами и телефонами.
— Спасибо огромное, — поблагодарил Виталик. — Но всё-таки, если не секрет, чего ты боишься и почему никто из ваших не едет из Москвы? У вас же не меньше сотни человек в организации, неужели никто не может вырваться на выходные?
— Не в этом дело, — вздохнул Валерий, — и хотят ребята, и могут, да я и сам бы поехал. Но — нельзя. Партийное руководство не одобрит, — сказал он уже совсем шёпотом, — только, очень надеюсь, строго между нами…
— Конечно… Но разве не ты возглавляешь организацию в Москве…
— Молодёжную — да. Но не партию. Категорическое мнение партийной верхушки — что акции протеста в Нижнем должны проводиться региональными силами, — Егоров залпом заглотнул ром и теперь вертел в руках пустой стакан, — секретарям других регионов не рекомендуется направлять делегации. ЦК разослал письмо о проведении акций протеста на местах… Слушай, у тебя курить есть?
Виталик молча протянул собеседнику пачку.
— Спасибо. Ничего не говори, я сам понимаю, что было бы эффективнее собрать всех на месте, да и вообще… Я тоже не дурак, Нецветов. И в ЦК не дураки сидят.
— Тогда в чём же дело? Ведь именно же ваша верхушка больше всего возмущалась и в газетах, и в Интернете!
— Давай ещё выпьем, — предложил Егоров.
Очередь у палатки уже рассосалась, и Виталик быстро принёс два стакана с ромом.
— Тебе с ФСБ иметь дело приходилось? — спросил Валерий, совсем уже понижая голос.
— Приходилось, — кивнул Виталик. — Была история… Расскажу потом, если захочешь. А что?
— Меня в ФСБ вызывали насчёт Мулино, — доверительно признался Валерий, — только честно, никому-никому! Видел их главного, или кто он там, сидит за пустым столом, даже компьютера нет, и глаза у него никакие… А потом, на следующий день, позвонили из горкома партии. Выборы в Думу на носу, понимаешь, вы-бо-ры! В этом декабре. И никому не хочется портить отношения. А в августе уже утверждают списки. И наш ЦК… Ну, ты понял? — махнул рукой Валерий.
— Да понял, — процедил Виталик, — что уж тут не понять… Слушай, да плюнь ты на эти выборы, на всю мышиную возню и поехали с нами, а? Меня тоже вызывали насчёт Мулино, и ничего в этом страшного нет.
