— Кристофер Стивенс? — подсказал Виталик.
— Да, конечно, Стивенс. Который у тебя хотел диссертацию купить. Откровенно говоря, без обид, повёл ты себя, как лох. У тебя был реальный шанс разбогатеть, понимаешь, единственный в твоей жизни. А ты, Нецветов, как лох, пошёл и сжёг миллионы долларов. Ну и кто ты после этого есть?
— Не всё в жизни измеряется деньгами, — тихо возразил Виталик.
Артюхин с досадой стряхнул пепел.
— Я думал, хоть в тюрьме ты поумнел… Ну да ладно… Всё равно поздно пить «Боржоми», когда почки отвалились, а Стивенс уехал. Пройдёт лет десять, повзрослеешь — сам будешь локти кусать, только поезд твой ушёл. Ладно, иди, Нецветов, свободен.
Виталик поднял глаза.
— Куда он уехал? — голос его предательски дрогнул, несмотря на все усилия воли.
— Тебе какая разница? — недружелюбно спросил Артюхин. — Куда надо, туда и уехал. Он человек серьёзный, у него, кроме таких разгильдяев, как ты, дел в этой жизни достаточно. Далеко он. Не в России. В Африке. А может, в Южной Америке или где ещё. Ладно. Иди, Нецветов, иди. Не твоего это ума дело.
* * *
Относительно поездки в Мулино у Виталика не было чёткого плана. Более того, до вызова к Артюхину оставалась вероятность того, что слова останутся словами, но, выйдя из здания с колоннами над высоким крыльцом на Большом Кисельном переулке, где размещалась приёмная ФСБ, ещё спускаясь по ступеням, он знал, что поедет туда, во что бы то ни стало.
Дома Виталик долго листал записные книжки в поисках телефона Валерия Егорова, лидера официального думского комсомола, которому по статусу полагалось иметь контакты во всех регионах России и ближнего зарубежья. У него самого знакомых в Нижнем не было.
Телефон Егорова Виталик не нашёл. И тогда он, затаив дыхание, набрал номер, который помнил наизусть — номер Марины.
Длинные гудки гулко отдавались в мозгу.
— Алё, — его бывшая подруга была беззаботна, как и обычно.
— Марина, это Виталик, — он выдержал секундную паузу, ожидая, не повесит ли она трубку сразу, и в этом случае он не стал бы перезванивать…
— Да, привет, рада тебя слышать! — отозвался, как ни в чём ни бывало, её щебечущий голос, — как делишки?
— Всё путём, — ответил Виталик, — я тебе, собственно, по делу звоню. Ты мне не дашь номер Валеры?
Он снова ощутил неловкость, но Марина ни на секунду не смутилась.
— Конечно. Записывай.
…До Егорова Виталик дозвонился не сразу. К его удивлению, лидер организации, которому приходилось постоянно общаться с сотнями людей, узнал его по голосу прежде, чем он успел представиться.
— А, Нецветов! Из Молодёжного Альянса…
— Уже нет, — уточнил Виталик.
— Знаю, знаю. Ну всё равно, рад за тебя, что ты наконец на свободе. Как жизнь?
— Нормально. Слушай, Валера, я у тебя хотел про Нижний Новгород поинтересоваться.
Егоров внутренне напрягся, услышав это географическое название.
— Да, а что? — он втайне надеялся, что у Нецветова к нему вопрос, не касающийся Мулинского полигона.
— Ты в Мулино едешь? — прямо спросил Виталик. — Или из ваших кто?
— Лично я — скорее всего, нет, — Валерий замялся, — из ребят… Слушай, давай лично пообщаемся? Не телефонный это разговор. Ты ж на кубинском празднике будешь?
— На каком празднике? — не понял Виталик.
— Как на каком? — искренне удивился Егоров. — Двадцать шестое июля приближается. Кубинская революция…
— День национального восстания, — автоматически поправил Виталик, успевший уже наглотаться литературы по Латинской Америке.
— Так ты в посольстве будешь?
— Буду, конечно. А во сколько?
— В половине шестого. Тебе разве Марина не передавала? Я её просил.
— Нет. Я с ней говорил пятнадцать минут назад, она мне ничего не сказала.
— Странно. Забыла, наверное. Ну, в любом случае, приходи. Будешь?
— Обязательно. Спасибо, — Виталик невольно подумал, что за те месяцы, что он встречался с Мариной, она так и не смогла понять, что для него действительно важно.
