Стивенс… Маркин… Артюхин…
Андрей уехал раньше, его в Москве ждала Марина, а Виталик и Дима прошли пару станций электричек пешком вдоль железнодорожного полотна, предварительно разобрав мобильные телефоны, вытащив из них аккумуляторы и сим-карты — это считалось надёжной защитой, даже если сотовые прослушиваются спецслужбами.
Один из пистолетов в разобранном виде они оставили в смазке на чердаке Димкиного дачного домика под Балашихой — наведывался он туда редко, родители практически не бывали вообще, и Виталику, как и самому Диме, это место казалось наиболее безопасным с точки зрения конспирации и наиболее надёжным с точки зрения условий хранения, в первую очередь влажности, чтобы уберечь оружие от ржавчины.
Второй пистолет Виталик Нецветов забрал с собой.
* * *
Васильченко, Журавлёв и Алексеев подали кассационные жалобы на приговор Мосгорсуда, и до их рассмотрения в Верховном суде оправданный Нецветов юридически по-прежнему имел статус подсудимого, хотя на его жизни это уже никак не отражалась.
Конечно, сохранялась вероятность того, что Верховный суд отменит решение суда присяжных в отношении всех четверых и направит дело на новое рассмотрение, и тогда их ждал бы новый процесс с самого начала, который неизвестно ещё чем мог завершиться. Однако приговоры судов присяжных пересматривались крайне редко, такое развитие событий было настолько маловероятно, что его можно было не принимать в расчёт.
По почте Виталик получил судебное уведомление о подаче кассационных жалоб, просмотрел письмо и забросил его на пыльную верхнюю полку книжного шкафа.
Полтора года, проведённые в неволе, никак не желали отпускать его от себя.
Макс Васильченко прислал из Бутырки письмо, полное злости на присяжных, судей, на весь мир и в чём-то даже на Виталика, хотя уж он-то точно никак не был виноват в его беде, и поздно вечером, после смены, Виталик сидел за письменным столом, сочиняя многостраничный ответ бывшему товарищу по несчастью. Он поймал себя на мысли, как быстро человек привыкает к компьютеру и электронной переписке, как медленно переучивается при необходимости обратно на рукописные письма и как быстро вновь привыкает к клавиатуре — всего за два месяца на свободе он снова безнадёжно отвык от бумажных писем.
Он лёг спать, решив закончить письмо на следующий день.
Назавтра у Виталика был выходной, и проснулся он поздно, а Люба с утра успела поговорить с родителями и принесла новость, которая его заинтересовала и встревожила.
— Помнишь историю про Мулинский полигон? — с порога спросила она Виталика, недавно поднявшегося с постели и сидевшего в синих тренировочных штанах с сигаретой в руке на кухне у приоткрытого окна.
— Ты мне писала, — сразу припомнил он, — прошлым летом, там планировались натовские учения, но отменились…
— Не отменились, а перенеслись на год из-за отсутствия законодательной базы, — ответила девушка, поджав губы.
— И что?
— Читай, — вместо ответа она протянула ему газету.
Виталик быстро пробежал передовицу глазами по диагонали и после этого начал читать внимательно.
Речь шла об уже внесённом в парламент законопроекте, допускавшем присутствие иностранных войск на территории России и гарантировавшем их экстерриториальность. На всякий случай Виталик накрепко запомнил номер закона — ФЗ-99.
— Думаешь, примут? — спросила Люба.
— Однозначно, примут, раз внесли в Думу, проголосуют автоматом, — не раздумывая, ответил Виталик.
— И что теперь?
— Как говорится в таких случаях, сказал бы я, но лучше помолчу… Что говорят в «салоне»? Будут акции протеста?
— Будут-то будут, только все сомневаются в их эффективности?
— А что поделаешь? Выступать-то всё равно надо…
— Понимаю, что надо. Папа на другое обратил внимание. Власти торопятся, понимаешь, очень торопятся. Видимо, закон примут во всех трёх чтениях уже в июне. Есть предположение, что это они к Мулино готовятся. На этот август.
— Значит, поедем под Нижний, — вздохнул Виталик, — всё равно это случится рано или поздно… К тому идёт, понимаешь, с девяносто первого года шаг за шагом мы теряем независимость. Шаг за шагом… Эпизод за эпизодом, как говорилось в плане Даллеса, который мы читали в конце девяностых…
