— Тот самый? — шепнул он на ухо товарищу.
Димка кивнул.
Первым выступал Егоров, он говорил минут десять, сжимая в руке мегафон, и Виталик заметил, что мало кто слушает его дежурные слова.
«Не оратор», — подумал он, — «То ли дело наш Маркин!»
Речь Сергея действительно была куда более надрывной и эмоциональной. Бросая фразы о преступлениях путинского режима, он не упустил и тот тезис, что объединиться против него — святая обязанность всех здоровых сил общества, от подлинных демократов до радикальных коммунистов. Говорил Сергей ярко и убедительно, и, взвешивая свои недавние сомнения, Виталик почувствовал, как чаша весов клонится к тому, что прав всё же Маркин, а не Люба.
— А поэтому, — кричал в мегафон Маркин, — мы не можем сегодня просто поговорить, попротестовать и разойтись!.. Мы хотели пройти сегодня маршем по центру Москвы, но нам запретили шествие! Давайте в один голос скажем режиму наше решительное «Нет!» Я призываю всех, кто не хочет просто уйти с площади, сейчас выйти и лечь на проезжую часть! Пусть все увидят, что мы не согласны!..
Егоров тяжело вздохнул и сжал пальцами виски. Маркин в очередной раз нарушал достигнутые межорганизационные договорённости.
Артюхин улыбнулся — одними глазами, и прикрыл их на мгновение, чтобы никто случайно не заметил даже этой мимолётной улыбки во взгляде.
Маркин убрал от лица руку с громкоговорителем, который мгновенно оказался в руках кого-то из подоспевших товарищей. Сам он в два прыжка достиг края площадки и лёг на спину на мостовую.
Журналисты с камерами бросились к нему, как мотыльки на свет.
Толпа не шелохнулась.
«Что же все стоят?!» — растерялся Виталик.
Обернувшись к товарищам, он сделал шаг вперёд. Потом второй, третий, и несколько секунд стоял один посреди площади между неподвижной толпой и лежащим на проезжей части Маркиным. Потом, словно отбрасывая колебания, ноги его оторвались от бордюра, и он лёг рядом с лидером организации.
Виталик ощутил затылком холодные, твёрдые и шершавые камни. А прямо над ним горело оранжевое солнце в совершенно прозрачном ярко-синем небе, настолько ярком, что он невольно прищурился.
Примерно через минуту обоих подняли с асфальта и увезли в отделение милиции.
* * *
Куратор из ФСБ позвонил Маркину незадолго до Антикапитализма-2005, планировавшегося на последние выходные сентября, и пригласил на встречу.
Как предполагал Сергей, чтобы обсудить подробности предстоящей акции. Она должна была проходить в форме шествия и завершиться концертом на Славянской площади, и Артюхин должен был предостеречь Сергея от возможных неожиданностей, как это, например, случилось в 2002 году…
Ежегодный молодёжный марш «Антикапитализм» вёл свою историю с 2001 года, когда под его знамёна удалось собрать представителей разрозненных структур, прошедших за два дня по юго-восточному Подмосковью, окраинам и центру столицы.
На следующий год лидеры планировали повторить успех.
Но планировали, как выяснилось, все по-разному.
Суббота прошла по графику — по Московской области, на этот раз с Ярославского направления. А вот воскресенье…
В воскресенье должен был состояться единый митинг на Триумфальной площади. Уведомление подавалось и на шествие по Садовому кольцу, но шествие не согласовали.
В оргкомитет акции входили четыре структуры разной степени радикальности, и формально все они договорились о мирном митинге на Триумфальной в соответствии с заявкой.
Но потом руководители двух из них, включая Маркина, достигли сепаратного соглашения о том, что поведут своих сторонников на прорыв на Садовое. И когда члены двух других организаций, не будучи предупреждёнными, остались на площади, хотя кто-то из них и присоединился к толпе, а их руководители ещё выступали с трибуны, Маркин и его союзники зажгли файеры, в направлении прорыва из толпы полетели дымовые шашки, и пара сотен людей хлынула на жидкое милицейское оцепление.
Сработал эффект внезапности, и нескольким десяткам людей удалось вырваться на широкий простор Большой Садовой улицы, но куда бежать дальше — они не знали. На площади же сомкнулось кольцо ОМОНа, который принялся старательно обрабатывать резиновыми дубинками передние ряды тех, кто остался с внутренней стороны оцепления.
