Виталик опёрся спиной о железные, с пиками на концах, жерди забора. Несколько раз он глубоко вдохнул ночной морозный воздух и выдохнул вновь.
Забор спускался к реке. Виталик аккуратно, бесшумно присел на корточки, проскользнул на внутреннюю сторону парка и вновь огляделся затравленным зверем.
В нескольких десятках метров от забора располагался выход коллектора подземной реки. Из трубы в человеческий рост вытекала ледяная вода, и в радиусе десятка метров лёд на Москве-реке был подтоплен. Над трубой находилась будка охранников шлюза, они крепко спали, и потусторонний, заунывный вой сирены не мог их разбудить.
Шурша поверхностью куртки о бетонную облицовку трубы, Виталик скользнул внутрь, держа пальцы на взведённом курке.
Вода текла, леденея, журча, потоком высотой в десять-пятнадцать сантиметров, не заливаясь в берцы, и Виталик перемещался по трубе, посекундно оглядываясь назад, в любой момент готовый стрелять, пока труба не повернула под углом в девяносто градусов, и в плотном мареве не возникла ведущая наверх ржавая лестница.
«Люк!..»
Виталик поднялся на несколько ступеней и облокотился спиной на холодную, мокрую бетонную стену колодца.
Люк был заперт, заварен снаружи и не оставлял ни малейшего шанса вылезти наверх.
Он принял позу, позволявшую максимально расслабить мышцы, и вслушался в смрадную темень.
У входа в трубу переговаривались голоса, в коллекторе отдавалось эхо, и можно было довольно чётко расслышать их речь, значительной частью состоявшую из нецензурной лексики.
Виталик сглотнул слюну и прислушался.
— Да пошли отсюда на… — настойчиво басил один из голосов, — нет там никого, одно дерьмо вдоль и поперёк…
— Не, стоит проверить трубу до конца, — отвечал второй голос, более молодой, — а вдруг он там…
— Не пори чушь, — ответил второй, ещё пару минут они удалялись от коллектора, пререкаясь между собой, и потом всё стихло, только вода, холодная, как лёд, продолжала журчать.
Виталик снова вдохнул и выдохнул, взглянув на часы. Действительно, минуло более получаса с тех пор, как голоса стихли у входа в трубу.
И он решился выбраться из укрытия.
У него было ещё минуты две, пока он спускался по вертикальной лестнице, опираясь о её влажные ступени прорезиненными подошвами.
Но тишина молчала.
Приблизившись к повороту трубы, Виталик швырнул камешек, и он гулко ударился в шершавую бетонную стену, отрикошетил от неё и упал в воду. Течение быстро смыло расплывающиеся по воде круги, но никто не отозвался на посторонние звуки.
Тишина была благосклонна к Виталику.
Держа руку на спуске, он долго двигался по трубе вдоль потока, вздрагивая от каждого шороха.
Прижимаясь к бетону, он переставлял ноги и наконец выглянул наружу. Там никого не было. На всякий случай Виталик ещё раз огляделся и, убедившись, что никому нет дела до оконечности коллектора Коломенского парка, выбрался в ночь.
Ночь дышала холодом, улыбаясь ему, и ярко светила слегка подрагивающая луна.
Виталик отошёл на полсотни метров от вытекающей из коллектора струи и поставил ногу на лёд Москвы-реки. Лёд был прочен — он не хрустнул, и Мать Природа благоволила к человеку, осмелившемуся в жуткую февральскую ночь переходить по льду тяжело и неравномерно замерзающую Москву-реку.
Но был февраль. И был мороз. И не было других вариантов.
И, осторожно ступая за метр, за два метра от берега, сперва пригибаясь, потом выпрямляя спину, но недоверчиво глядя назад, шёл по льду человек на двух ногах, готовый в любой момент упасть ничком и ползти, ползти на левый берег, к району Печатники или Курьяново…
Что вот сейчас, в этот момент, змеёй ляжет трещина под его ладонями, и провалится лёд вниз… Подведёт ледяной покров, и разольётся тёмная полынья, сужающаяся в центр окружности, как в детстве в далёкой сказке про Серую Шейку, которую когда-то под вечер Лариса Викторовна Нецветова читала на ночь сыну-первокласснику… Хотя в сказке было, кажется, наоборот…
Промокшие перчатки Виталика коснулись далёкого берега, и он сплюнул.
Колени упёрлись в левый берег, и снежинки осыпались за шиворот, на воротник камуфляжной куртки с клеймом Ивановской текстильной фабрики.
