Этот прокурор знал уже, что вредителям из областного управления НКВД нужно всего несколько часов, чтобы оформить законообразную санкцию на арест любого неугодного им человека. Скорее всего, ордер на арест некоего Корнева уже выписан. С этим документом посланные за ним «альгвазилы» могут не только сами схватить этого гражданина прямо на какой-нибудь московской улице, но и обратиться за содействием в столичные органы милиции и государственной безопасности. Ведь он для них — всего лишь очередной враг народа, уклоняющийся от законного ареста. Дальнейшее не вызывает никаких сомнений. В областной прокуратуре не только пальцем не пошевелят, чтобы выручить попавшего в беду коллегу, но не попытаются даже узнать, за что он арестован. И он разделит участь Степняка и множества других, подлинных советских людей, угодивших в лапы коварных вредителей, напяливших на себя маски сталинских чекистов.
Предотвратить подобный исход событий может только человек, обладающий властью всесоюзного масштаба. Одним из таких людей является Генеральный прокурор Союза. Но дежурный в приемной, подозрительно глядя на усталого молодого человека в измятом плаще, сказал именно то, чего Корнев боялся больше всего. Не только по личным, но и по служебным вопросам Генеральный принимает почти исключительно по вызовам Главной прокуратуры. Напрасно Корнев показывал ему свое прокурорское удостоверение и уверял суховато-корректного чиновника в аккуратно отутюженном костюме, что явился сюда по государственному, притом весьма важному делу. Секретарь пожимал плечами. Если это так, то почему прокуратура, в которой работает товарищ, заблаговременно не позаботилась о получении им аудиенции у Генерального? Почему, на худой конец, у Корнева нет даже командировочного удостоверения, подтверждающего, что у него вообще есть какое-то поручение в Главную прокуратуру? Нет, он не может включить его даже в список лиц, вопрос о приеме которых находится под сомнением и решается самим Генеральным…
Корнев и сам понимал, что производит странное и невыгодное впечатление. Он действовал непродуманно и неосмотрительно, почти по-ребячьи наивно. И, похоже, провалил из-за этого все свое начинание. Хуже всего, что у него, наверно, нет уже времени, чтобы, если он не попадет к Вышинскому, обратиться в ЦК партии или ЦИК Союза, как это советовал Степняк. Не исключено, что уже при выходе из этого здания его встретят двое в штатском, один из которых вежливо приподнимет шляпу: «Гражданин Корнев, кажется?» То, что это будет означать крушение всей его жизни, может быть даже его скорую гибель, еще полбеды. Худшее заключалось в том, что, расправившись с незадачливым доносчиком, пытавшимся пресечь их зловредную деятельность, вредители из областного Управления НКВД будут продолжать свое черное дело по истреблению невинных людей. Корнев почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.
Случается, однако, что человек делает в состоянии крайней тревоги или возбуждения как раз то, что в создавшейся обстановке наиболее действенно. Внешне бесстрастный чиновник в приемной Главной прокуратуры привык, вероятно, ко многому. Но и на него произвел впечатление вид молодого посетителя с побледневшим лицом, дрожащими руками достающего красный прямоугольник партбилета.
— Вот… Я член партии… — Срывающимся голосом Корнев сказал, что приехал сообщить Генеральному прокурору нечто особо важное и не терпящее отлагательства. Причем непременно лично ему и с глазу на глаз. Бумаге доверить, как предлагает товарищ секретарь, этого нельзя.
Секретарь заколебался. Что, если этот странный парень и в самом деле привез с собой какое-нибудь важное сообщение? Тогда за избыток усердия в недопущении его к шефу можно заработать от этого шефа лишний нагоняй. Он явно не обманщик, а сумасшедшего на его должности не держали бы.
— Хорошо. Я доложу о вас Генеральному и в начале приема сообщу вам его решение… Подождите в приемной…
Время тянулось томительно медленно. Сидя в удобном кресле в дальнем углу большой, несколько старомодно обставленной комнаты, Корнев терзался неизвестностью. В эти часы, возможно, решалась его судьба. И еще судьба многих людей, которых он хочет спасти от произвола местных властей. Как странно, что на пути к их спасению находится всего лишь вон та высокая, плотно закрытая дверь. Да еще дежурящий возле нее цербер в строгом костюме. Что если пренебречь этими, условными по сути, препятствиями? И если ему будет объявлено об отказе в приеме, ворваться в кабинет Генерального и крикнуть ему, что он не уйдет из этого кабинета, пока не будет выслушан? Чепуха, конечно. Его просто скрутят и выволокут вон. То же будет, если попытаться подойти к Верховному прокурору, когда тот будет садиться в машину. Нет. Все будет чинно и по правилам. Даже то, как встретят его на улице те двое неизвестных… Интересно, какие они будут с виду? Молодые или не очень? Угрюмые или нахально-веселые?
