Чтобы как-то отвлечься, она попыталась расспросить Линто про девочку, о которой могла помнить королева. Лучше бы не спрашивала, потому что думать о Линто как о дураке, которого легко обвели вокруг пальца, не хотелось. Но из его рассказа следовало, что примерно так и есть. Ну подумать только, взрослый мужчина, а верит в сказки про сестру!
Леона цедила морс. Он катался кисло-сладкими каплями на языке, а девушка вяло думала о том, что если что-то человеку внушать с самого детства, потом очень трудно его переубедить в обратном. Хотя, возможно, сестра действительно существует и Арман ходит перед королевой на задних лапках не зря.
Потом Линто погасил фонарики на стенах. Она протянула ему подушку, некоторое время прислушивалась, как он возится, устраиваясь на ковре. Сон накатывал необоримо, и Леона смирилась, успев подумать о том, что только бы никакой гадости не приснилось. Она даже не сообразила, что провалилась в сон, как будто мгновение пронеслось – и подскочила в постели, когда со всех сторон брызнул яркий свет. Вскинула руку, прикрывая глаза, запоздало вспомнила о том, что наверняка выскочила из полотенца. А еще через мгновение во рту стало сухо, как будто песок жевала, и комната закружилась.
– Ба, смотрите, какая цыпа! – загоготали, заржали вокруг.
Леона затрясла головой, кое-как закрылась и, забыв, как дышать, обежала взглядом комнату. Черт! Так и знала ведь, что тот тип, которому Линто заложил кольцо, не просто так не понравился. И где же сам Линто?
Их было четверо. Трое плотно сбитых парней, в дешевых куртках и штанах, а четвертый – тот самый, большеголовый. Как раз именно он смотрел на Леону с омерзительной ухмылкой, показывая сгнившие передние зубы.
– Арман, – с трудом выговорила она.
Все мысли словно замерзли. Леона тихо заскулила от ужаса. Зачем здесь эти люди? Это те, кто охотились за Линто? Они их убьют? Или что?
– Хороша, – заметил чернявый парень, что стоял у двери. – Мы ее с собой заберем, Голован?
Понятное дело, кого так называли. Особой фантазии не нужно.
Голован ответил не сразу. Он стоял с той стороны кровати, где улегся спать Линто, и вместо ответа что-то пнул на полу. До Леоны донесся сдавленный хрип.
– Арман, – позвала она громче. Только бы он был жив!
– Ты путаешь, детка, меня зовут Голован. И говорить сейчас надо со мной.
Леона обхватила руками плечи, заставила себя взглянуть на разбойников – а в том, что это была местная банда, сомнений уже не оставалось – и спросила:
– Что вам нужно? У нас нет ничего. И что вы с ним сделали?
– Пока что связали как следует. – Голован не сводил с нее масленого взгляда. – Мне кажется, за этого льесса можно получить неплохой выкуп, да, куколка?
– Не трогайте его, – выдавила Леона.
Ей становилось все страшнее, хотя куда уж больше.
– Не трогайте. За него дадут выкуп, хороший. Сколько вы хотите?
А в голове билась, металась тревожная мысль: почему Арман молчит? И почему дал себя связать?
Голован наклонился к Линто. Пнул его еще раз.
– Ну, а ты что скажешь? Дадут за тебя выкуп?
Леона заметила, как один из разбойников сунул нос в кувшин с остатками морса, но другой шлепнул его по руке:
– Не лезь. А то рядом захрапишь!
«Нас опоили, – подумала Леона, – иначе Арман бы проснулся и они бы его не связали».
– Мне нужно отправить записку, – наконец раздался голос Линто, хриплый, больной. – Будет вам выкуп.
Голован обрадовался, потер руки, подмигнул Леоне, снова демонстрируя пеньки, оставшиеся от зубов. Леону затошнило и пришлось дышать глубоко-глубоко, чтобы унять спазмы в желудке.
– Выкуп – это хорошо. Дадим тебе и бумагу и почтовика… – И тут замолчал и уставился на нее темными щелками-глазами. – А что насчет тебя, кукла? Нам сказали, ты его жена. Выходит, заплатить за тебя может только он, в то время как сам несколько неплатежеспособен в настоящий момент. Не находишь это несправедливым?
Леона подумала, что могла бы потянуть время и написать записку, ну, хотя бы мужу. Понятное дело, он бы и не пошевелился, чтобы ей помочь, а может, и обрадовался бы, мол, сама помрет. Но времени хватило бы на то, чтобы Линто что-нибудь придумал.
