И память подло подбрасывала образы, которые он старался забыть. Как выныривал раз за разом из беспамятства, из кромешной тьмы небытия в тьму осознанную, в багровых отсветах углей жаровни. И как сухое, испещренное морщинами лицо королевы казалось ликом давно уже мертвой женщины, а на самом деле мертвым был он сам – ну, почти. Она достала откуда-то шелковый платок, который повис в ее скрюченных пальцах смятой тряпочкой. Вот видишь, Арман, я хотела передать тебе подарок от сестры. Она его вышила для тебя. Но теперь извини… И белое пятнышко платка летит на раскаленные угли, мгновенно схватывается чернотой и пропадает, исчезая и растворяясь. Арману казалось, что он и сам уже исчез и растворился, и он был бы рад этому. Но нет, ему потом нашептывали, мол, королева слишком его любит, чтобы убить. Извращенная какая-то любовь была у этой старой бессмертной суки… Но, быть может, она все-таки оценит то, что они с Сильеном провернут? Может, освободит Витту?
Он опомнился, когда деревянные копыта Рекко стукнули по булыжной мостовой. Это была какая-то улица, где стояли двухэтажные дома, плотно притиснутые друг к другу. Высоко над головой виднелась изнанка предыдущего яруса, неба вообще не видно. И – темнота, туман, промозглый ветер… Но компас продолжал тянуть куда-то вперед, тяга только усиливалась, а это значило, что встреча с неудачливым некромантом уже близка.
Арман спешился, похлопал Рекко по холке, мысленно приказал ждать. О том, что Рекко могут увести, он даже не думал. Его собственный плантос, выращенный от его магии, не будет повиноваться никому больше. Поэтому он оставил Рекко у едва освещенной витрины какой-то лавочки, а сам зашагал дальше, в темноту и туман. Газовые фонари положения не выправляли, наоборот, выхватывая из тени жалкие кружки света, они делали мрак за их границами совершенно непроницаемым.
В груди пекло уже просто невыносимо, Арман перешел на бег. Вот скоро, скоро… Он увидел два старых дома, к которым словно липли мягкие тягучие хлопья тумана, между ними – забор. Поблизости не одного фонаря. Туман и темень, как здесь люди живут? Но некромант был там, прямо за забором, компас даже завибрировал в сумке.
Когда Арман прикидывал, как бы половчее через последнюю преграду перебраться, нащупывая рукоятку клинка, одна из досок дрогнула, сдвинулась в сторону.
А у Армана под ребрами полыхнуло леденящим холодом.
Но он терпеливо дождался, когда новый носитель королевского отпечатка выберется из лазейки. Это был худощавый и мелкий паренек, Арман даже изумился – ну надо же, такой сопляк на вид, а туда же, некромант. Арман метнулся вперед, крутнул мальчишку, прижимая к забору – да так, что тот и дернуться не мог, ляпнул на запястье печать повиновения, а затем все-таки развернул к себе лицом, посмотрел на добычу.
Лицо… В потемках едва разберешь, что за лицо. А потом до Армана медленно начало доходить, что у парнишки-некроманта какие-то уж очень длинные и пышные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Чертыхнувшись, он пригляделся внимательнее – и вдруг понял, что дело приняло совсем дурной оборот.
Он ведь встречал ее раньше, при дворе. И тогда ее звали маркизой Риквейл, которая позже пропала без вести и которую безутешный супруг объявил погибшей, а себя, соответственно, вдовцом.
Арману вдруг стало смешно. Ну надо же, маркиза Риквейл – и некромант! Учитывая, как сам Риквейл трясся над чистотой крови от любой магии, даже странно, что маркиза все еще жива. Почему дал уйти? Или сама сбежала и спряталась в эту темную дыру?
Он стиснул челюсти. Слишком много вопросов к женщине, которой жить осталось совсем недолго.
Леона, задыхаясь в стальной хватке, смотрела в лицо незнакомца. Ни единой здравой мысли в голове. Кто он? Что ему нужно? Денег? Или какой-нибудь извращенец, из тех, что в темноте убивают женщин?
Время остановилось.
Ноги подгибались.
Сердце трепыхалось где-то в горле.
Или ее муж, маркиз Риквейл, решил, что сглупил в свое время, отпустив жену на все четыре стороны?
А потом будто темные шторы резко раздернули в стороны, и все смешалось. Ее собственные воспоминания: вот она идет следом за мужем по полированным мраморным плитам королевского дворца, а им навстречу – высокий мужчина в черном строгом сюртуке. Муж кланяется, но старается держаться так, чтобы она, Леона, находилась у него за спиной, чтобы незнакомец ее не видел. «Кто это?» – спрашивает она потом. «Оборотень королевы», – задумчиво отвечает муж. – Хорошо, что он тебя не рассмотрел». – «Оборотень?» – «Ну да. Чертов маг-перевертыш, дурная кровь. Упаси господи перейти ему дорогу или чем-то не угодить ее величеству. Не самые плохие люди пропадали бесследно…»
