Став отцом, ты будешь упорно бороться с этим внутренним фанатом. Мой старший сын Али один сезон играл в регби. Я никогда не играл в регби. И совершенно не знаю этой игры.
Никто, у кого не сломан нос, не знает, как в нее играть. Но я был горд. Мой внутренний фанат вдруг приобрел валлийский акцент[27]. «Как там твое регби?» — спросил я. «В этом году я в регби не играю, папа. Я работаю на ферме». Внутренний фанат задохнулся от боли и злобы. Но мое «я», которое пишет эти строки, сказало: «Все в порядке. Нет проблем. Уход за овцами… Готов поспорить, ты делаешь это лучше, чем другие ребята».
Взгляды и предпочтения внутреннего фаната во многом связаны с вашими личными неудачами. Нужно быть честным. Речь идет о вашем втором шансе. Сделай что-то, и он придет. Я сделал этого парня. Теперь я жду славы. Движущая сила — это наши неудачи и потери прошлых лет. Толстые папаши с потемневшими от никотина пальцами хрипят, бегая вдоль бровки, мычат в катарсисе. Огорчаются, издавая звуки, похожие на крики рожениц. Все это — свидетельство их неудач в детстве.
Однажды я был в детском саду и зашел в туалет, который, как казалось, был построен для шимпанзе. Рядом с детским писсуаром рыдал взрослый мужчина. Его сын, его единственный сын был лидером в соревнованиях по несению яйца в ложке. Он был уже совсем рядом. Он уже чувствовал вкус этого яйца. И тут яйцо упало. И вместо того, чтобы поднять яйцо, положить обратно на ложку и пересечь финишную черту, мальчик запустил ложку в толпу и упал лицом на траву в истерике. Это так потрясло его отца, что он не выдержал и вышел, поскольку не мог сдерживать своих рыданий. «Простите, — сказал он, вытирая рукавом слезы. — Со мной такого никогда не случалось. Я не плакал уже… Я не помню…».
Наверное, с тех пор как сам проиграл в подобном соревновании?
Со мной все наоборот. Меня ужасает вспышка успеха.
Я никогда не занимался спортом. Вместо этого я упражнялся в цинизме. Мой отец провел свое детство в инвалидной коляске и передал мне глубокое презрение к грязным олухам и заискивающим дуракам. Но в последний день спортивных занятий я стащил у кого-то шиповки и принял участие в забеге на 100 метров. Я выиграл и установил новый рекорд школы — к удивлению всех (да и самого себя) и к ярости учителя физкультуры. Был момент, яркий момент славы, который я так до конца и не забыл. Он как шрам. Я могу его почувствовать. У меня сохранилось ощущение ленточки от медали на шее. Но это яд. Это дьявол. То чувство, которое я не хотел бы передать своим детям. Героизм, победа — могут быть дарвиновским императивом, если ты сам должен делать себе одежду и есть руками. Но для цивилизации и культуры — это тупик.
Мир, который мы создали, — не достижение шустрых и сильных, храбрых и отважных. Это результат усилий тех, кто умеет работать в команде, общаться с людьми, коллегиально обсуждать проблемы. Результат труда демократов и гуманистов. Правда заключается в том, что первые — редко лучшие. Они просто первые. Мораль — будьте умными, а не сильными. Люди, рядом с которыми вы хотите прожить жизнь, должны быть привлекательны и остроумны, а не должны уметь дольше других задерживать дыхание под водой. Быть взрослым хорошим человеком означает понять, что вы побеждаете лишь тогда, когда финишировал последний участник. Мы выключаем свет, когда все уже в постели. И совсем не хочется быть частью мира, который забудет про твоего ребенка.
Не я написал эти слова и те тоже. Их пишет Эми. Скажите: «Привет, Эми». Я произношу слова в изогнутое ушко Эми, и она печатает вместо меня. Эми может увидеть разницу между строчными b и d даже одним глазом и после трех рюмок джина. Она способна различить p и q и сделает это для меня, если я ее попрошу. Эми хорошо знает все многочисленные способы произношения ough. Слова для нее — такая же открытая книга, как алфавит. Поэтому она печатает с ловкостью, даже не смотря на клавиши. Но то, что вы слышите, — тембр, интонации, сбившиеся в кучу слова и сложные формулировки — это мое. Голос, который шепчет, словно морская волна в ракушке, — тоже мой. И это великая и тонкая алхимия. А эти каракули, скрытные и едва заметные следы — всего лишь сухие звуки, суп-минестроне моей речи. Значение имеет лишь голос, согретый моим дыханием. Это вам не холодные черные буквы.
