— Сказала бы, если бы вы спросили.
Посмотрев на Шарлотту, он увидел, что в глазах ее бегают хитрые огоньки. Может быть, она знает что-то неизвестное ему? Но Тельма выжидающе смотрела на него, и он продолжил свой рассказ. Они с Лосем поехали в "Телеграмму" и, обойдя редакцию, выяснили, что партнер Ящера работает там.
— Ты позвонил в полицию? — спросила Шарлотта.
— Не сразу, нет.
— Вот именно поэтому я и пыталась рассказать вам, Шарлотта, о предках по его линии, — сообщила Тельма.
"До чего проницательная старушка… — подумал Дункан, — она же просто прелесть!"
Он объяснил, что вынудил Хораса Орнсби — Гну — признаться в том, что ему и еще некоторым людям конкурентов Дункана были обещаны большие деньги, если они заставят Толливера уехать из Нашвилла. Тельма перебила его, спросив, что именно он сделал, чтобы выудить признание у Орнсби. А в ее тоне послышалась некоторая озабоченность.
— Я усадил его на стул, а Лось стоял рядом и грозно смотрел на него.
Шарлотта объяснила, кто такой Лось.
— Правильно, — одобрила Тельма.
Дункану начинало казаться, что у потомков Дункана и Бэрда Толливеров куда больше общего, чем он думал. Он сказал, что потом все же позвонил в полицию. Полиция уже арестовала Ящера, которого нашла в его собственном доме в синяках и ссадинах. Выяснилось, что из всех сотрудников газеты один Орнсби поверил в обещания соперника Дункана и нанял себе в помощь Ящера.
— Сотрудники повели себя весьма разумно, — заметила Тельма.
Дункану вдруг показалось странным, что Тельма Толливер, которая никогда прежде его не видела, удивительно много о нем знает.
— Итак, — сказала Тельма, — вы купили газету?
— Вообще-то да. Сегодня я заключил сделку.
Ему показалось, что взгляд старушки стал гордым.
— Значит, в Нашвилле снова будет газета Толливеров!
Шарлотта, не выдержав, вскочила и бросилась ему на шею, а Тельма, поставив чашку на серебряный поднос, спросила:
— Может быть, в таком случае мы могли бы прекратить вражду между нашими семьями?
— Мы? — Дункан остолбенело смотрел на нее.
— Конечно. Когда генерал основал "Телеграмму", он получил свою долю, отказавшись, однако, от расходов по содержанию этого дома и нарушив тем самым соглашение с моим прадедушкой. Они спорили несколько месяцев, и в конце концов генерал уехал. Таким образом, он основал газету на деньги, которые принадлежали не только ему.
— Ясно, — сказал Дункан, не совсем понимая, куда клонит Тельма.
— На самом деле моему дедушке принадлежали двадцать процентов денег, на которые была создана купленная вами сегодня газета. После этого никакой надежды на примирение братьев не осталось. — Тельма выпрямилась и вздохнула. — Но, насколько я понимаю, вы сможете исправить несправедливость. Я готова взять свой процент в газете или прямую выплату долга — разумеется, по рыночной стоимости на сегодняшний день. Я понимаю, что с моей стороны это слишком благородно, но я стара и хотела бы, чтобы недоразумение разрешилось, пока я жива. — Старушка встала, опираясь на палку. — Кроме того, — добавила она, — вы мне нравитесь, Дункан Толливер.
Дункан чуть не подпрыгнул от радости. Он видел, что и Шарлотта тоже едва владеет собой, но лишь сдержанно сказал:
— Мои адвокаты немедленно займутся этими вопросами.
— Хорошо. — Тельма удовлетворенно вздохнула и повторила: — Хорошо.
— Мисс Толливер, а как насчет этого дома?
Тельма с любовью оглядела большую обшарпанную комнату и улыбнулась.
— Красивое место, не правда ли? Мне жаль, что Мэри-Джо так и не сумела полюбить этот дом, но это ее дело. Я рада, что смогу оставить ей хоть что-то, пусть даже только деньги. — Она в упор посмотрела на своего дальнего родственника. — Вы — Толливер, вы хотите, чтобы дом стал вашим?
Дункан опустил голову, увидев, что в глазах Шарлотты поблескивают слезы.
— Я… я даже не знаю, что сказать. Мэри-Джо…
— Она получит вещи Руби. Больше ей ничего не надо.
— Ну а вы? Разве вы не хотите снова переехать сюда?
Тельма задумчиво улыбнулась.
— Нет, хватит. Я слишком старая, и у меня много друзей там, где я живу. Конечно, все они захотят повысить ставки, играя со мной в бридж, когда узнают, что я стала богатой. Но, Дункан, я хочу, чтобы этот дом снова ожил. Я хочу, чтобы здесь играли дети, слышался смех, как это было много лет назад, когда мы с Руби росли тут. Вы и Шарлотта… — Она замолчала, а потом быстро добавила: — Я хочу, чтобы дом был ваш — и все. Просто приглашайте меня иногда выпить чаю.
